Ну, наконец-то!

Сто лет мечтала сделать панфорте, и наконец-то дошли руки.

Панфорте - это вид итальянского пряника, больше напоминающего мягкий грильяж. Делают его с орехами, сухофруктами, цукатами. Помимо этого в состав входит мед и пряности, иногда шоколад и какао. Уже вкусно, да? Вот и я о том же.
У меня тут 4 рецепта, попробовала только один, но судя по божественному вкусу первого, остальные ничуть не хуже.
Все плохо, мужики, это наркотик. Не подсаживайтесь. Он дико хорош, слезать будет тяжело.




Панфорте от nimfeechka

200 г орехов
220г смеси сухофруктов и цукатов
цедра 1 лимона или апельсина
150 г сахара
150 г меда
80 г муки
2 ч л пряностей (корицы, мускат, имбирь, гвоздика, душистый перец)
щепотка соли
50 г сливочного масла
Сахарная пудра для посыпки

Форма 20см (у меня силикон, металлическую смазать маслом, выстелить бумагой и еще раз смазать поверх бумаги)

Духовку разогреть до 160С
Орехи поджарить, смешать их с сухофруктами, цедрой, мукой и пряностями.
Смешать мед, сахар и сливочное масло. Поставить на огонь, довести до кипения и кипятить 2-3 минуты.
Смешать сироп сироп со смесью орехов и сухофруктов - это надо делать быстро.
Выложить в форму, хорошо разровнять и выпекать около 35 минут. После остывания посыпать сахарной пудрой.

Еще рецепты панфорте:
1.Итальянский панфорте от lifetastesgreat
150г чернослива без косточек
150г сушеной вишни или клюквы
30 г раздробленных какао-бобов
1 чашка поджаренного и очищенного фундука
1\2 чашки поджаренного миндаля
1\2 чашки муки ( я использовала цельнозерновую)
3 ст.л. какао-порошка
1 чл корицы
1\2 чл имбиря
1\4 чл молотого кориандра
1\4 чл мускатного ореха
1\4-1\2 чл свежемолотого черного перца ( или смеси перцев)
Цедра 1 лимона
155г коричневого сахара
215г меда
немного сливочного масла для смазывания формы
Метод:

1. Разогрейте духовку до 150С. Подготовьте форму 20х20 или круглую диаметром 20 см, смажьте ее сливочным маслом и застелите бумагой для выпечки. Бумагу еще раз немного смажьте маслом.
2.Чернослив и вишню вымойте, обсушите и мелко нарежьте. Вишню можно не резать. С лимона снимите цедру и мелко нарежьте.
3. В отдельной миске (металлической или стеклянной, не пластиковой) смешайте сухофрукты, орехи, дробленые какао-бобы, цедру, какао-порошок, специи и муку.
4. Мед и сахар положите в сотейник с толстым дном на среднем огне доведите до 116С. Как только сахар растворится, перестаньте мешать, иначе сахар может кристаллизоваться.
5. Нагретый до нужной температуры сироп снимите с огня и вылейте в смесь сухих ингредиентов, быстро и тщательно перемешайте. Мешать нужно очень быстро, пока сироп не остыл.
6.Полученную смесь выложите в форму, разровняйте (удобно делать влажными руками или лопаткой) и выпекайте около 40 минут, пока в центре и по краям панфорте не начнут появляться пузырьки.
7.Полностью остудите, храните в вакуумном контейнере при комнатной температуре. Со временем панфорте становится только лучше.

2. вариант традиционного панфорте:
1 ст жареных орехов (у меня грецкие, фундук и кешью)
1 ст сухофруктов и цукатов (инжир, апельсиновые цукаты, курага)
120 гр муки
1 чл корицы
по 1\4 чл гвоздики, кардамона и кориандра
1\4-1\2 чл белого перца
по 1\2 ст сахара и меда
1 стл воды
1. Смешать орехи, сухофрукты, специи и муку.
2. В кастрюле с толстым дном смешать сахар, воду и мед. Довести до кипения и дать сильно покипеть минуту (до 116С).
3. Заварите сиропом муку и замесите тесто.
4. Выложите тесто в форму (удобно разравнивать мокрыми руками). Пеките при 150С, пока края пряника слегка не подсохнут.
Нарежьте горячим, потом это будет почти невозможно

3. Панфорте неро:
70 гр шоколада (мин 70% какао)*
1 ст жареных орехов (у меня грецкие, фундук и кешью)
1\2 ст сухофруктов и цукатов (инжир, апельсиновые цукаты, курага)
120 гр муки
1 чл корицы
по 1\4 чл гвоздики, кардамона и кориандра
1\4-1\2 чл белого перца
1\2 ст меда
160 гр сахара
1 стл воды
1. Смешать орехи, сухофрукты, специи и муку.
2. В кастрюле с толстым дном смешать сахар, воду и мед. Довести до кипения и дать сильно покипеть минуту (до 116С). Вмешать шоколад.
3. Заварите сиропом муку и замесите тесто.
4. Выложите тесто в форму (удобно разравнивать мокрыми руками). Пеките при 150С, пока края пряника слегка не подсохнут.

@темы: Жрачка, Сладкое

---

Подарок от нашего командного артера

Если кто знает, в этом году я играла на ФБ за Борджиа.Ренессанс.
К нам в команду пришел отличный артер -  Ami_mercredire - и мы сразу все в нее влюбились, потому что она тоже в нас влюбилась. Как иначе можно объяснить тот факт, что в финале игры она сделала всей команде такой подарок - нарисовала нас?
Нет, ну точно влюбилась, вы посмотрите, какие мы все тут красавцы!

05.11.2015 в 23:41

Пишет  Ami_mercredire:

Дорогие сокомандники
В конце ФБ, когда цейтнот душил в объятиях, когда бледнели и падали самые выносливые и призрак слива бродил по командному чату, я пообещала нарисовать дорогих сокомандников так, как я их вижу. Слово я сдержала неожиданно быстро, но упустила некоторых товарищей, пришлось рисовать второй арт (там подкрались другие дела и получилось немного не так, как хотелось). Теперь вот такой диптих итожит огневую командную работу. Как говорится - пардоньте, кого забыла или исказила, licentia poetica и вот это вот всё )

---

Чайный крем

Я дико люблю всякие молочные желе, а тут, в блоге Алены Спириной, нашла очередную вариацию под названием "Чайный крем Джефферсона"
Я его делала много раз, лучше всего он звучит с хорошим, качественным чаем. У меня это пуэр.
Хотя прямо скажем, пуэр - это я выебнулась, можно брать и чего попроще.

Десерт получается отличный - при заданных пропорциях консистенция нежнейшая, цвет приятный для глаза. У меня на фото все просто, но к праздничному столу десерт можно красиво оформить и предложить гостям. Он не такой калорийный, как торт, и будет уместнее выглядеть после тяжелого, нажористого ужина.




Источник:aspiri.livejournal.com/175186.html#comments

На 6 порций (так советует канон, но у меня из этого количества выходит 4 порции по 120-130г)

600 мл цельного молока или сливок жирностью 10%
8 г желатина (желательно в пластинах, но у меня прекрасно работает и гранулированный)
1 полная столовая ложка чайных листьев (У меня 1 таблетка чая пуэр, но вообще здесь, как вы понимаете, возможны варианты на ваш вкус)
60-70 г сахара (для меня это многовато, я кладу 20-30г)
Щепотка соли

Что делать:

1. 500 г молока вскипятить, снять с огня, заварить в нем чай и оставить на 15-20 минут
2. В 100г холодного молока растворить желатин
3. Добавить в молоко сахар и соль, вмешайте желатин. Все тщательно перемешать и процедить через сито.
4. Разлить по формочкам (я в формочки вливаю прямо через сито). Закрыть пленкой, иначе поверхность может сморщиться. Остудить до комнатной температуры и поставить в холодильник (у меня застывал по-разному, 2-10 часов)

@темы: Жрачка, Сладкое

---

Гурьевская каша

О которой ниже

Гурьевская каша - одно из самых интересных и знаменитых блюд русской кухни. Она известна за пределами России, где главным образом подается как десерт.
В России она также служила и вторым блюдом.
Придумал эту замечательную кашу крепостной повар Захар Кузьмин, а названа она по имени министра Д.А. Гурьева, у которого Захар Кузьмин и служил.

Традиционно гурьевкую кашу готовят из манной крупы, но поскольку рецепт на сегодняшний момент существует в вариациях, и к тому же манку любят не все, вполне допустимо использовать вместо нее рис и даже гречку, если это соответствует вкусам конкретного потребителя.
Я привожу рецепт с манкой - это модификация гурьевской каши, целью усовершенствования которой являлось превращение каши в полноценный десерт. То есть в данном случае мы отходим от канона в угоду ресторанной моде - вместо классического способа приготовления каши посредством варки в молоке, сделаем полноценный десерт.

На одну большую, скорее мужскую порцию:

Манка - 120 г
Кипяток - 320г
Яйцо - 2шт (отделить белки от желтков)
Орехи грецкие - 50г
Сахар - 1/2 стакана, 1 ст ложка для карамелизации орехов, 1 ст.л для посыпки каши
Цукаты или изюм - 20г
Сливки - 50-100г

1. Начнем с приготовления пенок - налейте сливки в широкую низкую емкость и поставьте в духовку на 160-200С. Снимайте пенки по мере образования. Степень готовности определяйте сами. У меян пенки довольно светлые, вы можете сделать темнее. Снимите 5-7 пенок и сложите их на тарелку.



2. Отложите 4-5 грецкий орехов для украшения, остальные порубите, высыпьте на горячую сковороду, добавьте столовую ложку сахара и 30-50г воды. Помешивайте, пока вода не выпарится и орехи не карамелизуются. Выложите на тарелку остывать.



3. Заварите манку кипятком, перемешайте. Консистенция у нее достаточно плотная.



4. Взбейте желтки с сахаром добела. В отдельной посуде взбейте белки до устойчивых пиков - масса не должна расползаться.

5. Добавьте желтковую массу в заваренную манку, хорошенько, почти до кремообразного состояния, взбейте миксером.





6. Добавьте взбитые белки в массу, размешивайте лопаткой до однородного состояния. Взбивать категорически нельзя - белок опадет.

7. Вмешайте в массу карамелизованные орехи

9. Выложите в порционную посуду слоями:
Манная масса с орехами
Пенки
Цукаты.



Можете сделать столько слоев, сколько пожелаете, у меня их три.

10. Последний слой украсьте фруктами, орехами, цукатами. Здесь все зависит от вашей фантазии. Вполне допустимо разнообразить кашу цедрой, сухофруктами или свежими фруктами.
Украшенный верх посыпьте сахаром (у меня коричневый, но это больше для форсу поварского).



11. Поставьте в разогретую до 160-200С духовку на 20-30 минут.
После можно подавать.

Приятного вам аппетита и вкусной каши!

запись создана: 08.09.2014 в 22:32

---

Татарский бэлиш

Татарское национальное блюдо, традиционно подаваемое на свадьбу. Дико-дико вкусный!
Вот он какой!

Проникнуться духом татарского праздника

Нам понадобится (на форму 25-26см):

Для теста:

2 стакана (по 300мл) муки (у меня 10,3% протеина)
250г сметаны
50 г маргарина или гусиного жира (у меня куриный жир)
1 ч.л. соли
1/2 ч.л. соды

Для начинки:

0,7 кг картофеля
0,5 кг не самого постного мяса (гусятина, говядина, курятина). У меня свиная лопатка.
0,5 кг репчатого лука
лавровый лист
соль, чёрный перец
0,5-1,5 стакана мясного бульона

Из указанных ингредиентов вымесить тесто средней консистенции - количество муки варьируйте (сколько тесто возьмет муки, зависит от количества белка в ней), доведите тесто до консистенции, когда его удобно раскатывать скалкой до тонкого состояния (2мм). Подформуйте в шар, заверните в пакет или положите в миску с крышкой, чтобы поверхность теста не заветривалась.

Тем временем подготовьте начинку.
Мясо нарежьте кубиками по 1см, картошку - кубиками по 5-7мм, лук кубиками по 5-7мм.
В данном случае размер имеет решающее значение - чем крупнее нарезаны продукты, тем в большей степени бэлиш напоминает рядовую тушеную с мясом картошку. При мелкой нарезке вкус отличается разительно - он непривычен, на тушеную картошку не похож совершенно.
Посолите и поперчите начинку.

Разделите тесто на 2 неравные части - одна должна примерно в 1,5-2 раза превышать другую.
Большая часть - дно пирога.
Раскатайте эту часть в круг. Чтобы сделать скалкой ровный круг, катайте тесто от середина к краям во всех направлениях.
После уложите в смазанную маслом форму, при этом воздушных полостей между тестом и формой не должно быть.



Уложите начинку на тесто, положите внутрь лавровый лист (лучше в середину начинки, чтобы лист оказался в мясном соке. Лавр начинает выделять аромат на полную мощь только через час после начала термической обработки), раскатайте второй кусок теста в круглый пласт, закройте начинку сверху.
Вы можете защипать края на этой этапе, подвернув их внутрь или пройдя скалкой по краю формы, отрезая излишки.



Посередине проделайте дырку размером примерно 2см, и закройте "крышечкой из обрезков теста. Это отверстие нам понадобится в середине процесса выпечки.

Поставьте заготовку в заранее разогретую до 200С духовку до зарумянивания, после чего снизьте температуру до 170-180С.
Через 1-1,5 часа пирог начнет благоухать. В этот момент откройте духовку, снимите крышечку с пирога и влейте в отверстие горячий бульон (можно с помощью чайника). Бульона вливайте сколько влезет, у меня вошло около 80мл.
Закройте крышечку и снова оставьте пирог в духовке на 1,5-2 часа. Если верх подгорает, можно закрыть пирог фольгой, пекарской бумагой, или снизить температуру до 140С.

Достаньте пирог из духовки, дайте "отдохнуть" примерно 20 минут и за это время приготовьте черный чай - употреблять это диво лучше именно так.
Разрежьте бэлиш и разложите по тарелкам.
Правильная консистенция начинки - вот такая.



Приятного аппетита!



 

запись создана: 18.03.2015 в 19:55

@темы: Жрачка

---

Название: Жизнеописание Бенвенуто Челлини, сына Джованни Челлини, флорентийца, рассказанная одним из современников
Автор: Nidzigasumi для fandom Borgia: Renaissance 2015
Бета:  chinpunkanpun для fandom Borgia: Renaissance 2015
Иллюстрации:  Ami_mercredire для fandom Borgia: Renaissance 2015
Размер: макси (15 300 слов)
Пейринг/Персонажи: Бенвенуто Челлини, Папа Римский, Франциск I, кардиналы, художники, чиновники и простые граждане — современники Бенвенуто Челлини.
Категория: гет
Жанр: драма, юмор
Рейтинг: PG-13
Канон: история
Краткое содержание: Бенвенуто Челлини, человек страстный и неудержимый, всю жизнь чинит безрассудства, от которых страдают как другие, так и он сам.
Примечание/Предупреждения: XVI век — эпоха, когда на улице рискованно было появляться без оружия и кольчуги, уличные стычки были явлением частым, и не каждый правитель мог поддерживать закон и порядок на должном уровне. Художники и ваятели в ту пору прекрасно разбирались в оружейном деле, часто проявляли себя как умелые воины.



Дражайшие мои друзья!
Не так давно, побывав во Флоренции и посетив собор Санта-Мария-дель-Фьоре, я был поражен в самое сердце величием прекрасного сооружения, венчаемого огромным дивным куполом, а помимо этого — красотой барельефов, скульптур и фресок, созданных руками достойнейших мастеров нашего времени, чья слава распространилась не только по всей Италии, но и за ее пределами.

Любуясь великолепием, я был так охвачен волнением, что душа моя прониклась самыми высокими чувствами к Творцу и всему сущему на земле. Мысли мои блуждали слишком далеко от мирской суеты, и к тому времени, когда подошла пора возвращаться к текущим делам, я подумал, как должны быть близки Богу все те, кто создавал благовеликий храм.

Весьма вероятно, среди вас есть много таких, кто почел бы даром судьбы иметь если не дружбу с лучшими мастерами, то хотя бы знакомство, и я отношусь к тому же сорту людей. Однако все мы мало задумываемся о том, что авторы чудесных творений подчас проявляют такие черты натуры, которые ни один из нас не перенес бы с легкостью. И, может быть, вовсе не так дурно наслаждаться плодами славных дел этих почтенных людей, ничего не зная о них самих.

К этому безотрадному выводу меня привел страстный интерес, побудивший тщательно ознакомиться с жизнью и поступками некоторых людей, которые известны всем вам и о которых далее пойдет речь.

Глава 1

Бенвенуто Челлини, его заслуги и дурной нрав. — Отец Бенвенуто, Джованни Челлини. — Уроки на флейте. — Увлечение ювелирным делом.

Все вы знаете мессера Бенвенуто Челлини, прославленного ваятеля и живописца, который, однако, сам себя предпочитал называть ювелиром и действительно сотворил немало восхитительных работ из золота, серебра и драгоценных камней, сумев на поприще изготовления драгоценностей превзойти многих мастеров.

Человек этот проявлял таланты не только в деле искусства, но и на военном поприще, где мало кто мог с ним сравниться в смелости и доблести.

Мессер Челлини также занимался изготовлением чеканов, имея должность медальера при Монетном дворе, которую Папа Климент предоставил без промедления по первому же прошению, лично подписав его, не дожидаясь решения датария. Из этого видно, каким большим уважением пользовался мессер Челлини среди тех, кто волен был вершить людские судьбы.

Его премногие заслуги можно было бы перечислять бесконечно, ни в чем не преувеличивая и не прибавляя от себя, — не зная мессера Челлини, всякий подумает, что он был человеком умным, воспитанным и со всех сторон наидостойнейшим. И только те, кто имел несчастье испытать на себе его дурной нрав, выскажут мнение совершенно противоположное, назвав мастера прескверным буяном, чье поведение подчас выдавало отсутствие высокой нравственности и даже благоразумия.

Достаточно сказать, что мессер Челлини много раз за свою жизнь проявлял вздорность натуры, от чего страдал как он сам, так и ни в чем не повинные люди, которые желали ему только добра. Не желая платить им тем же и будучи движим в большей степени высокомерием, чем здравым смыслом и чувством благодарности, мессер Челлини навлекал на себя беду за бедой, попутно не обделяя в этом и остальных.

Испытывая затруднения в том, чтобы его обелить, я тем не менее готов сделать некоторые предположения касательно того, откуда могли произрастать столь многие пороки этого человека, ведь ничего не бывает без причины, и, весьма вероятно, имелась она и в случае мессера Челлини.

Из всех возможных оправданий дурнонравия Бенвенуто я вижу только одно, а именно наследие его отца, Джованни Челлини, имевшего характер еще более дрянной и скверный, чем у сына. Нетрудно себе представить, сколько страданий выпало на долю великого ваятеля в детстве, если на протяжении жизни он все то время, пока не был занят в мастерской, посвящал исключительно склокам, скандалам и прочей мерзости.

Чтобы не отклоняться от рассказа о мессере Челлини, упомянем — его отец был прекраснейшим инженером и резчиком. В равной степени он великолепно работал как мастер музыкальных инструментов, так и архитектор и вдруг в одночасье увлекся игрой на флейте да зашел в этом настолько далеко, что чуть было не сгубил остальные свои таланты, присоединившись к флейтистам Синьории. Вероятно, он их и сгубил бы, если бы не вмешательство Лоренцо Медичи, отстранившего его от музыкальных занятий.

Маэстро Джованни Челлини, пребывая в страшной обиде, не нашел иного выхода своим страстям, как принудить сына к игре на флейте, вызвав в том чрезвычайное неудовольствие. Всем было понятно, что Джованни Челлини вознамерился сделать из Бенвенуто великого флейтиста, совсем не присматриваясь к иным его склонностям — такое явление распространено среди родителей, желающих во что бы то ни стало видеть в детях то, в чем они по тем или иным причинам не смогли преуспеть сами.

Так маэстро Джованни Челлини все то время, пока Бенвенуто взрослел, невыразимо досаждал ему как разговорами о флейте, так и принуждению к занятиям с ней.

Одновременно отец выказывал недовольство, если сын пытался заниматься тем, к чему действительно испытывал большую склонность, а именно к рисованию. И хотя гонфалоньер Содерино, а также многие из синьоров, видя тягу Бенвенуто к самым разным искусствам, всячески увещевали Джованни, высказываясь в пользу сына; тот оставался непреклонен и настаивал, что Бенвенуто в любом случае должен стать великим флейтистом.

Маэстро Джованни Челлини не отказался от своих требований, даже когда подросший сын испросил у него разрешения заняться рисованием и устроиться в мастерскую отца кавалера Бандинелли. Старому упрямцу хватило разумения не препятствовать склонностям сына, однако с флейтой он от него так и не отвязался до тех пор, пока Бенвенуто не достиг зрелого возраста и не прославился на поприще ваяния и ювелирного дела.

Отец принуждал Бенвенуто к занятиям с флейтой так сильно, что тот в возрасте пятнадцати лет, не зная, куда от этого деться, нанялся без отцовского разрешения в мастерскую Антонио ди Сандро. Но и там отец сумел учинить пакость, попросив Антонио не платить своему сыну на том основании, что Бенвенуто, дескать, имеет к рисованию естественное влечение и делает все в удовольствие, а стало быть, и без жалованья не пропадет. Неизвестно, внял ли мессер Антонио этой просьбе, но ученика своего, видя в нем большие таланты, обучал очень хорошо, и довольно скоро Бенвенуто преуспел в рисовании.

Примерно в ту же пору произошел ужасный скандал, во время которого шестнадцатилетний Бенвенуто и его четырнадцатилетний брат повздорили с одним из горожан, и, поскольку все закончилось сражением на шпагах, были отосланы на шесть месяцев из города. К счастью, в Сиене молодых людей приютил один благорасположенный к ним человек, в доме которого Бенвенуто — к великому для себя удовлетворению — занимался ювелирным делом.

Однако после возвращения несчастного ожидало очередное испытание: ученик его отца, прекрасно зная о ненависти Бенвенуто к флейте, убедил кардинала де Медичи отправить юношу в Болонью для обучения игре у известного маэстро, прозываемого Антонио. Тот охотно позаботился о том, чтобы дело справилось, написал рекомендательное письмо, и в итоге Бенвенуто, разозленный до крайности и отчаявшийся когда-нибудь отвязаться от флейты, выехал в Болонью.

Там он, помимо музыкальных занятий, не привлекая к себе внимания, устроился к болонскому миниатюристу Сципионе Кавалетти, где смог не только заняться ювелирным делом, но еще и заработать на этом.

Когда через полгода Бенвенуто вернулся во Флоренцию и всерьез поговорил с отцом, стало ясно — многолетнее принуждение к занятиям флейтой ни к чему хорошему не привело, и свой дальнейший жизненный путь юноша связывает с ювелирным делом. Отец всеми способами, которые были доступны, заставил сына поклясться не бросать флейту ни в коем случае и хотя бы играть вместе с ним. Бенвенуто счел это великим послаблением и охотно пообещал отцу иногда возвращаться к занятиям музыкой.

Но и впоследствии, когда Бенвенуто казалось, отец совсем успокоился, тот продолжал ему писать с просьбами о возвращении, умоляя вновь вернуться к флейте, о чем уже и речи быть не могло, поскольку ювелирное дело захватило юношу слишком сильно. Он так много времени проводил в мастерской, что мог принимать заказы от богатых горожан и тем самым зарабатывать себе на жизнь, а также помогать семье. Мольбы Джованни Челлини начисто отбили у Бенвенуто охоту возвращаться домой; и чем больше отец о том писал, тем дальше молодой человек отъезжал от Флоренции.

И наконец отъехал от нее так далеко, что ненавистную флейту можно было не опасаться.

Забегая вперед, скажу, что в своей жизни мессер Бенвенуто Челлини проявил наиопаснейший нрав, вздорный настолько, насколько это было возможно. При любом случае, когда его не удовлетворяли поступки других людей, человек этот хватался за оружие и в итоге убил немало народа. Я не нахожу это удивительным, и думаю — все те обстоятельства, при которых он опускался до самых позорных бесчинств, имели под собой основание в виде ненавистной флейты.

Глава 2

Ссора с ювелирами, кровавая расправа. — Смерть Чеккино, месть Бенвенуто за брата. — Заступничество Его Святейшества. — Пантасилея и Луиджи.

Свой кровавый путь Бенвенуто начал еще во Флоренции. Он рассорился с двумя братьями, которые, как и он сам, были ювелирами. Долгое время молодые люди бросали друг другу дерзости, и однажды у мессера Челлини иссякло терпение. Он ударил одного из братьев кулаком в висок, отчего тот повалился на землю.

Братья после этого подали жалобу в Совет Восьми — так Бенвенуто оказался в суде.

Там он уверял присутствующих, что дал противнику пощечину, но, как известно, от пощечин никто не падает без памяти, поэтому даже судьям стало понятно — мессер Челлини скрывает правду и пытается всех надуть.

Оказалось, за пощечину полагался крупный штраф. Мессер Челлини и не догадывался, что ему предстоит большее наказание, чем за удар кулаком. На суде его обвинили и отправили к приставу уплатить деньги.

На мой взгляд, имея такой дурной характер и прескверную привычку вступать в драку при любом случае, мессеру Челлини следовало бы сначала изучить закон и точно знать, как надо выгораживать себя на суде. Может, посоветуйся Бенвенуто с адвокатом, он и вел бы себя осмотрительнее, и приговор не оказался бы для него неожиданным, и в ярость он от этого не пришел.

Оставив все на волю случая, в тот день Бенвенуто остался страшно зол и, выходя из Судейской Палаты, посчитал себя оскорбленным. Его враги, напротив, самонадеянно радовались, полагая, что на том дело и закончится, — эти люди на свою беду плохо знали мессера Челлини.

Тем же вечером, еще до визита к приставам, — откладывать не было никаких сил — Бенвенуто направился в мастерскую и вооружился самым острым кинжалом. Он ворвался в дом к врагам, застав семью за обедом, и принялся кричать, что убьет их всех.

Семья, среди членов которой, конечно, присутствовали ни в чем не повинные дамы, страшно перепугалась и попыталась его разжалобить уговорами. Герардо — тот самый молодой человек, который начал ссору, — тут же бросился на него, чтобы остановить, и Бенвенуто ударил его кинжалом. На счастье, удар оказался не смертельным, больше была изрезана одежда, чем тело, и тем не менее Герардо тут же упал на пол.

Полагая, будто убил противника, и не видя за столом никого, с кем еще можно было бы сразиться, мессер Челлини ринулся наверх, и там, к его удовольствию, был встречен другими членами семьи, каждый из которых успел вооружиться палкой или прутом.

Те охаживали Бенвенуто со всех сторон, но он, чувствуя себя как разъяренный вепрь, даже не упал, а размахивал кинжалом во все стороны, ранив в тот день очень многих.

После того, как силы и ярость покинули мессера Челлини, он посчитал себя отмщенным и выбежал из дома вон, по пути переводя дух. Возвращаясь в мастерскую, он думал, будто убил очень многих, и не знал — радоваться ему или огорчаться. С одной стороны, Бенвенуто был счастлив отомстить врагам, которые так сильно ему досадили, с другой — в стольких смертях, как ему казалось в спокойном рассудке, не было такой уж сильной надобности.

Пострадавшая семья, пересчитав живых после ухода мессера Челлини, обнаружила всех в целости. Некоторые были ранены, но никто не умер.

Бенвенуто, узнав об этом, скорее обрадовался и благодарил судьбу, которая уберегла его от тяжкого греха.

Однако в этот раз молодому человеку пришлось покинуть родной город — истерзанная семья подала в суд и наделала немало неприятностей — так что и Джованни Челлини испытал на себе всю их тяжесть, поскольку в отсутствие Бенвенуто обвинения бросали в лицо именно ему.

После этого случая, ко всеобщему счастью, все остались живы, но были и другие побоища в жизни мессера Челлини, когда те, кого он считал противником, не выживали.

Однажды его брат по имени Чеккино, имевший склонность к военному делу и служивший у герцога Лессандро, участвовал в страшной стычке. Его к тому понудил не приказ, а собственное желание и негодование по поводу убийства друга. В тот день солдаты сообщили Чеккино, что на площади творится кровавая резня и один из стражников заколол молодого человека.

Сам Чеккино не был особенно уверен, что убийство совершил именно тот стражник, на которого указали солдаты. Не проверяя, насколько правдивы слова, Чеккино схватился за оружие, и, хотя его всяко останавливали и умоляли не встревать в сражение, всех растолкал и побежал туда, где мог находиться означенный стражник.

Бенвенуто, находившийся тогда в городе, обо всем узнал слишком поздно и выбежал из дома, желая помочь брату. Когда он оказался на мосту Святого Ангела, сражение было окончено — он застал Чеккино тяжело раненым, но все еще способным говорить.

Тот рассказал ему, как все стряслось, и добавил:

— Любезный брат, для меня это естественная кончина, поскольку само мое ремесло опасно и не обещает долгой жизни. Мне осталось прожить совсем немного, вели унести меня отсюда.

В этот момент подоспели те, кто видел сражение, они и указали мессеру Челлини на стражника, от руки которого пал Чеккино.

Бенвенуто, не слушая то, о чем просил его брат, тут же поклялся вконец извести его противника. Поручив перенести раненого брата в дом, Бенвенуто погнался за Маффио, командиром стражников, в побоище с которыми был ранен Чеккино. Сам Маффио не был причастен к гибели брата мессера Челлини, но из-за командирского одеяния его было проще остальных различить в толпе.

Когда Бенвенуто стал к нему прорываться, несколько человек удержали его за руки и не позволили достать оружие из ножен, говоря так:

— Дорогой Бенвенуто, ради твоего блага, не трогай Маффио, у тебя умирает брат, давай поможем ему оказаться дома.

Другие крикнули капитану стражников:

— Маффио, беги, спасайся, или он тебя убьет!

Капитан, не желая продолжать сражение и множить число жертв, поспешил уйти сам и увести отряд стражников, так что убийца Чеккино в тот день смерти избежал.

Прожил он и все то время, пока Бенвенуто занимался похоронами и завершением надгробия, но, на свою беду, принял временную передышку за слабость мессера Челлини и впоследствии поплатился за неосмотрительность.

Бенвенуто, не готовый прощать кому бы то ни было смерть родственников, стал находить удовольствие в том, чтобы следить за сказанным стражником и раздумывать о том, как именно будет его убивать. Планы мести не оставляли его ни на минуту — хотя в это же время мессер Челлини получил богатый заказ от Папы Климента на исполнение золотой застежки для ризы, и тот отнимал у него много сил, он продолжал пристально всматриваться в убийцу своего брата, служившего капралом аркебузеров.

Понимая, что желание убить стражника не делает ему чести, Бенвенуто все равно не находил себе покоя. Он не знал сна и отдыха и никак не мог выкинуть из головы день, когда погиб Чеккино. Вполне соглашаясь с братом в том, что ремесло военного может повлечь за собой скорую смерть в бою и обвинять за того в сущности будет некого, мессер Челлини был не в силах угомонить порочные страсти и решил, что доведет план мести до конца.

Глубокой ночью он выследил аркебузера — тот стоял на крыльце своего дома, имея при себе оружие. Бенвенуто подкараулил его, выбежал из-за угла, приготовившись уложить противника одним ударом. Тот, не ожидая атаки и не успев отскочить, получил удар в плечо и страшно завопил, потому что удар раздробил ему ключицу.

Не имея возможности выхватить оружие, аркебузер побежал по улице, крича от ужасной боли. Бенвенуто быстро нагнал его и довершил кровавое дело, со всей злости всадив кинжал противнику в шею.

Он сделал это, пребывая в неистовстве, и как только пришел в себя, попытался достать кинжал из мертвого тела — но тот накрепко оказался зажат, так что мессеру Челлини оставалось подивиться силе собственной ярости, из-за которой он совершил столь мощный удар.

В этот момент на шум сбежались солдаты, и Бенвенуто вынужден был бежать, бросив кинжал вместе с трупом. Ему удалось скрыться, после чего он направился к герцогу Лессандро и честно признался в убийстве. Тот велел ему молчать и никому о случившемся не рассказывать, немедленно пойти в мастерскую и закончить золотую пряжку для Папы.

Мессер Челлини последовал этому совету, и, поскольку мятежная душа после убийства успокоилась, он мог спокойно продолжать работу. Молодого человека спасло то, что пряжка была готова в точности к тому моменту, когда Папа вызвал его к себе, ибо случилось так, что по кинжалу стражники узнали убийцу капрала, подняли шум и обвинили мессера Челлини в убийстве.

Его Святейшество, увидев Бенвенуто, сделал лицо такое грозное, что мастер пришел в испуг и стал опасаться за жизнь. Трясущимися руками он протянул Папе застежку и стал дожидаться решения своей участи. Небо смилостивилось — Его Святейшество, хорошенько рассмотрев работу, пришел в прекрасное расположение и сказал, что мессер Челлини, уж коль обладает таким талантом, за себя может не беспокоиться.

— Теперь ты выздоровел, Бенвенуто, продолжай работать.

Мастер, вполне понимая, что заточение ему не грозит, раскланялся и с тем покинул дворец. Так, благодаря заступничеству Папы, Бенвенуто избежал наказания.

Это случалось с ним не раз за то время, что он жил в Риме. С момента приезда он никогда не отказывал себе в осуществлении планов мести — а поводов для нее давали многие люди.

Итак, пока мессер Бенвенуто Челлини жил в Риме, он завел компанию из талантливейших людей искусства, среди которых присутствовали ученики Раффаэлло де Урбино: Джулио Романо и Джан Франческо Пенни, Микеланьоло ди Бернардо ди Микеле и многие другие.

Как-то раз, желая развлечь компанию и собирая всех у себя, сказанный Микеланьоло велел каждому прийти с девицей, и, хотя в том не было ничего затруднительного, мессер Бенвенуто, тогда еще двадцати четырех лет отроду, смог все настолько осложнить, что впоследствии навлек беду и на свою голову, и на головы прочих.

Дело было в том, что он испытывал симпатию к одной красивой девушке по имени Пантасилея, и та отвечала ему пылкой взаимностью. Эту девушку Бенвенуто с самого начала присмотрел для себя, чтобы пойти с ней к Микеланьоло, на что она была с радостью согласна.

Но зная, что Пантасилея ужасно нравится его товарищу, художнику по имени Бакьякка, Бенвенуто в скором времени передумал и устроил так, что девушка досталась другу. Та была страшно обижена и пребывала в злости на Бенвенуто, подло отвергшего ее искреннюю привязанность — и нет ничего удивительного в том, что Пантасилея после этого никаких добрых чувств к нему не испытывала.

Сам Бенвенуто, оставшийся без пары, но страстно желавший попасть на званый ужин, измыслил премерзкий розыгрыш, вырядив девицей одного молодого человека, жившего с ним по соседству. Юношу этого звали Диего, и обладал он красотой настолько изысканной, что, будучи наряжен в женскую одежду, не вызвал никаких подозрения относительно своего пола, и компания весело с ним общалась, большую часть вечера полагая, будто он девушка.

Нетрудно себе представить, что испытывала Пантасилея, которую Бенвенуто отверг и опозорил и которая, вероятно, была совсем не рада обществу Бакьякки, поскольку совсем его не любила.

Бенвенуто тем временем, вдосталь поглумившись над гостями, решил раскрыть секрет розыгрыша, задуманного вместе с Диего, и дал ему знак, чтобы тот более не таился.

Диего принялся жаловаться на выдуманные проблемы, обычно свойственные девицам, и тем самым понудил нескольких из них к себе прикасаться. Прикладывая руки к молодому человеку то в одном месте, то в другом, девушки в конце концов обнаружили, какого пола он на самом деле, и подняли шум, обвиняя и его, и Бенвенуто в подлоге.

Впрочем, эта шутка вызвала не только ругань, но и много веселья, так что никто не был в серьезной обиде на молодых людей.

Недоволен остался только сам Бенвенуто — ему показалось, Пантасилея веселится недостаточно сильно, а то и вовсе притворяется. Из-за этого он заподозрил за ней злой умысел и желание отомстить.

Как показали дальнейшие события, девушка и впрямь пребывала в горечи, но не слишком большой, чтобы отдаваться в мыслях мести, и только Бенвенуто по причине злонравия и острой чувствительности на любое, даже самое малое нерасположение углядел в ее поступках черный умысел и намерение сделать его жизнь невыносимой.

Если вдруг вам показалось, будто я что-то неправильно трактую в этой истории, смею уверить — все было именно так: Бенвенуто отверг ни в чем не провинившуюся перед ним Пантасилею, чем задел достоинство, после сам же на нее разозлился, первый принялся наговаривать на девушку дурное, чинить козни и в довершение своих злодеяний учинил драку, в которой чуть было не убил ее саму и молодого человека, своего тогдашнего приятеля.

А дело было так.

В то время в Рим приехал юноша по имени Луиджи Пульчи. Обладал он чрезвычайно приятной наружностью и изысканностью манер, а помимо того — поэтическим даром. Бенвенуто, имевший с ним знакомство ранее, тут же особенно сдружился с молодым человеком — до такой степени, что пригласил его жить к себе в дом. Мы не можем знать, отношения какого рода образовались между молодыми людьми, но известно — Бенвенуто был безмерно раздражен тем, что венецианский епископ радушно принял Луиджи, и совершенно пришел в ярость, когда на одном из званых ужинов юноше стала благоволить Пантасилея.

Каждый, услышав такое, скажет — только неразумный человек может вести себя, как мессер Челлини. И, пожалуй, на том следовало бы покончить с безумием, которое достаточно к тому времени разыгралось в буйной голове Бенвенуто. Но не той породы был этот молодой человек, чтобы обуздать свои темные страсти, поэтому дальше вышла история, дурная до чрезвычайности.

Вместо того, чтобы все хорошенько взвесить, Бенвенуто довел себя до состояния, когда его начало трясти — он отозвал Луиджи в сторону и наговорил на Пантасилею мерзостей. Называя ее грязной потаскухой, он призывал юношу ни в коем случае с ней не сходиться, никак не уточняя при этом, какова была его, Бенвенуто, в том выгода, и упрашивая его сделать это в основном ради благодарности, которую Луиджи должен был питать.

Юноша, судя по всему, прекрасно зная Бенвенуто и хорошо себе представляя, какая реакция может воспоследовать возражениям, горячо уверил своего товарища в том, что не приблизится к Пантасилее ни на шаг. Бенвенуто, продолжая расходиться, вывернул все так, будто девушке присуще коварство, и он сам об этом прекрасно осведомлен. Он еще раз — уже в более витиеватых выражениях наказал Луиджи вести себя осмотрительно, на что тот, желая отделаться, от всего сердца поклялся к Пантасилее не подходить.

После этого Бенвенуто успокоился и более Луиджи ни о чем не просил, а тот, совершенно искренне желая выполнить клятву, от греха подальше сошелся с сыном епископа, мессером Джованни. Однако Бенвенуто не удовлетворился этим исходом и, узнав, что его товарищ пребывает в связи с мессером Джованни да еще и получает от него дорогие подарки, стал думать о нем хуже некуда, обвинять на все лады и под конец совсем рассорился.

К чести мессера Челлини надо сказать — он попытался не придавать значения ничему из того, что так сильно раздражало его в Луиджи, а именно, он никак, по крайней мере внешне, не проявил своего отношения, когда молодой человек стал ежедневно гарцевать на новом жеребце под окнами Пантасилеи. И хотя это совершенно определенно раздражало Бенвенуто и доводило до неистовства, Луиджи он ничего не говорил.

Ему бы, как всякому порядочному человеку, следовало забыть о Пантасилее и тем более — о своем приятеле, но, подогреваемый недобрыми чувствами, Бенвенуто так и не смог дать своей душе покой.

Однажды он был приглашен на ужин, и среди гостей присутствовала означенная Пантасилея. В середине вечера она вышла и долго отсутствовала, и Бенвенуто, видимо, зорко следивший за ней, сразу это заметил и отправился ее искать по дому. Через окно он услышал, как девушка в саду переговаривается с Луиджи и при этом упоминает его имя. Беседа была такая.

— Я боюсь, нас увидит Бенвенуто, — сказал Луиджи.

— Тебе нечего опасаться, компания так шумит, он ничего не услышит, — отвечала ему Пантасилея.

Оба не произнесли ничего мерзкого, однако мессер Челлини, стоя в то время у окна и держа в руке нож, тут же выскочил и набросился на них, как черт.

Луиджи немедленно вскочил на коня и уехал, Пантасилея убежала в церковь и там укрылась от разгневанного Бенвенуто, гости выскочили на улицу и принялись увещевать его ради Бога не делать ничего ужасного, однако мессер Челлини всех оттолкнул, объявив, что его чести нанесен урон, и кинулся в том направлении, куда ускакал молодой человек, надеясь его догнать.

Бенвенуто пребывал в таком лютом бешенстве — он не мог найти себе покоя до глубокой ночи и все разыскивал юношу, чтобы убить. Он побывал у дома Прати и на городской площади, пока наконец не сел в засаду около дома Пантасилеи и не увидел Луиджи, который провожал девушку домой. Молодые люди находились далеко от того места, где затаился Бенвенуто, и бросаться с оружием было еще рано.

Зная его скверный нрав, к дому Пантасилеи прибежал Бакьякка, желающий предотвратить беду, нашел Бенвенуто и снова принялся его упрашивать ничего не делать, говоря:

— Друг, умоляю тебя, не делай ничего дурного бедной девушке, она ни в чем не виновата.

Мессер Челлини на то отвечал:

— Если ты не уберешься восвояси, я проткну тебя шпагой.

Он так напугал Бакьякку, что у того скрутило живот, и вместо уговоров перепуганный приятель тут же побежал в кусты справлять нужду. Всякий может представить, как сильно боялись мессера Челлини даже те, кого он называл другом. После этого Бакьякка благоразумно больше к Бенвенуто не приставал.

Наконец под утро Луиджи и Пантасилея, сопровождаемые стражей, подходили к дому. Никто не сомневался в том, что, если мессеру Челлини вздумалось замыслить страшное, он непременно осуществит свои планы. Так и вышло — едва Бенвенуто дождался, когда молодые люди приблизятся к воротам, в него будто демон вселился. Он выбежал из кустов и набросился с оружием на юношу и Пантасилею, крича: «Смерть вам!»

Мессер Челлини, метясь в Луиджи, промахнулся и сильно порезал Пантасилею, а когда стража бросилась на защиту молодых людей, устроил переполох, испугал лошадей, тыча в них шпагой, и те скинули всадников. Поднялся страшный шум, из таверны выскочили люди, все хватались за головы, кричали, Папский камерарий свалился с лошади и был ранен.

В ту ночь никому не было покоя, и угомонить разбушевавшегося Бенвенуто, который, верно, и сам не помнил, по какой причине на него нашло наваждение, удалось с большим трудом. Отряженному к нему наутро капитану мессер Челлини по привычке наговорил много дерзостей, но после склонил на свою сторону, а в итоге примирился и с камерарием.

Из этого случая ясно, как много хлопот доставлял мессер Челлини своему окружению, в котором были в основном люди благоразумные и сдержанные. А из следующей истории будет видно, что упрямец вовсе не стеснялся проявлять норов даже при тех, с кем следовало бы вести себя осмотрительно и учтиво.

Глава 3

Участие в обороне Рима, ссора с кардиналами. — Милость Папы, получение места жезлоносца. — Ссора с кардиналом Сальвиати. — Смерть Его Святейшества, избрание нового. Бенвенуто убивает Помпео. — Бенвенуто избегает суда. — Ссора с кардиналом Санта Фьоре. — Обвинение и суд. — Бенвенуто попадает в тюрьму. — Ссора с Асканио. — Безумство кастеляна. — Побег.

В частности во время осады Рима войсками Карла Бурбона Бенвенуто был нанят синьором Антонио Санта Кроче, который предоставил ему в распоряжение пять прекрасных пушек. Мессер Челлини, обрадовавшись возможности всласть повоевать, расставил около орудий своих людей, а сам занял место на вышке замка и оттуда прекрасно вел бой.

С высоко расположенной позиции было удобно вести наблюдение за лагерем противника — Бенвенуто выследил и убил нескольких вражеских командиров, а пушечными залпами по колоннам врага смог отрезать путь к хорошей дороге и заставил пройти много миль в обход.

Видя, как отменно ему удаются сражения и какой жгучий интерес мессер Челлини проявляет к военным маневрам, кардинал Равеннский и кардинал Гадди тоже увлеклись боем и стали ходить к нему на вышку, чтобы оттуда смотреть, как убивают неприятеля.

Мессер Челлини много раз говорил им около него не становиться, объясняя, что красные кардинальские шапки видны издали и привлекают внимание. И если кто-то вознамерится убить кардиналов, то обязательно попадет и по Бенвенуто. Прелаты его не слушали и продолжали ходить на вышку. Мессеру Челлини это ужасно не понравилось, он вовсе не желал навлечь на себя неприятности, поэтому закрыл им доступ и стал воевать спокойно.

На следующий день кардиналы пришли, обнаружили, что не могут предаться своему обычному развлечению, и подняли шум. Бенвенуто, сидя на вышке, наговорил дерзостей и настоял на своем, невзирая на уговоры и угрозы. Так он лишился расположения двух прелатов.

Чуть позже он рассорился с еще двумя важными людьми: кардиналом Алессандро Фарнезе и мессером Джакопо Сальвиати.

Дело было так.

Эти люди стояли неподалеку от вышки. Сверху над ними располагались пушки, а рядом стояла бочка с камнями, которую никто не потрудился убрать в сторону, так что от любого движения пушки, которое та совершает при выстреле, бочка могла бы свалиться вниз.

После очередного залпа вышло так, что бочка все-таки свалилась и упала как раз между кардиналом Алессандро Фарнезе и мессером Джакопо Сальвиати. Оба остались живы только потому, что в этом время ссорились между собой и поэтому отошли друг от друга на достаточное расстояние — бочка упала точно в середину.

Испугавшись от неожиданности, оба прекратили ссору, убрались в укрытие и начали между собой обсуждать, как было бы хорошо, если бы убили мессера Челлини.

Бенвенуто услышал эти слова, и его обуял гнев — он тут же заготовил два фальконета, чтобы выстрелить в обоих. Чтобы прекратить ссору, которая вполне могла бы принести многие бедствия, на вышку попытался подняться синьор Орацио Бальони, но Бенвенуто остановил его, пригрозив убить.

Синьор ответил очень любезно, что считает его своим другом и не желает никакого зла. Он говорил:

— Это было бы отменно, Бенвенуто, если бы ты убил обоих мерзавцев, так много несчастий они на нас наслали. Но лучше не делать этого сейчас, пока ты в гневе.

После этих слов мессер Челлини поверил ему и убрал фальконеты.

Так, во время войны Бенвенуто проявил себя храбрым и умелым воином, что при его натуре было вполне естественно и ожидаемо. Сдерживая осаду замка, он успел не только извести нескольких весьма опасных врагов, рассориться с кардиналами и выказать непочтение известным синьорам, но также приобрести благоволение Его Святейшества, переплавляя и пряча церковное золото.

После осады Рима Бенвенуто получил от Папы несколько значительных заказов, среди которых была огромная медаль с драгоценным камнем и чеканы золотых монет. Из-за первого заказа держа себя гордо и чванно, мессер Челлини перессорился с другими ювелирами, а из второго извлек для себя пользу — получил от Папы высокое место медальера при Монетном дворе.

И хотя датарий, по справедливости не слишком любивший Бенвенуто, противился его назначению, Папа лично подписал прошение и, таким образом, обеспечил мессеру Челлини ежемесячный приход в шесть золотых скуди. Помимо этого Его Святейшество продолжал милостиво снабжать Бенвенуто хорошо оплачиваемыми заказами и тем самым способствовал тому, чтобы молодой человек ни в чем не нуждался.

Мессер Челлини, который довольно скоро привык к такому положению дел, решил, что Папа относится к нему с недостаточной любовью, и вознамерился получить место жезлоносца, о чем и сообщил Его Святейшеству на одной из встреч. Тот, весьма благосклонно относившийся к Бенвенуто, но не желающий отдавать ему сказанную должность, ответил, что хотел бы дать ему место выше, как только оно освободится.

Бенвенуто на то сказал, что в ожидании хорошего назначения охотно довольствовался бы и местом жезлоносца как задатком.

Остается только догадываться, почему Его Святейшество не наказал мессера Челлини за такие дерзкие и невежливые слова. Мы предпочитаем думать, что Папа обладал достаточной мудростью и к тому же посчитал Бенвенуто достойным служить на этом месте, которое, к слову, принесло новоиспеченному жезлоносцу двести скуди в год.

Казалось бы, на том нахальство мессера Челлини должно было бы закончиться, но, видит Бог, некоторые люди совершенно не знают границ.

Получив вожделенную должность жезлоносца и продолжая выполнять для Папы самые разные заказы, Бенвенуто на том не остановился и принялся досаждать Его Святейшеству тем, чтобы тот предоставил ему место брата дель Пьомбе, которое к тому времени освободилось. Должность эта приносила владельцу около восьмисот скуди в год, и на нее было немало достойных претендентов.

Папа, как того и следовало ожидать, отказал мессеру Челлини в его просьбе, на что тот страшно обиделся, припомнил Папе свои заслуги в ювелирном деле, которых никто и не оспаривал, поругался с ним и в ярости покинул дворец. После такого поступка уже и сам Папа остался крайне недоволен, но, поскольку ссориться с мессером Челлини не хотел, не знал, как ему поступить. Кончилось тем, что на место дель Пьомбе назначили Бартоломео Велори, а Бенвенуто пообещали другую должность и попросили подождать, пока не освободится место.

Сообщить новость мессеру Челлини обязан был сам Бартоломео, это он вскорости и сделал, и, учитывая, каким вздорным характером обладал Бенвенуто, удивительно, что он молодого человека немедленно не убил. С Папой он, однако, совсем рассорился и не спешил отдавать ему взятую на заказ богатейшую вазу, требуя вперед пятьсот скуди.

Его Святейшество, приходя с несказанное изумление от такого бесстыдства, назначил кардинала Сальвиати присматривать за работой, а сам уехал из Рима. Стоило кардиналу потребовать работу, и Бенвенуто ему немедленно ответил дерзостью, снова потребовал оплату и наговорил столько вздора, что кардинал пригрозил ему галерами. Бенвенуто, забыв в припадке бешенства, сколько разных преступлений он к тому времени совершил, заявил, что кардиналу не удастся отправить его на галеры и криками заставил служителя церкви отступиться от своих планов.

Ничего не понимая, но желая оправдаться перед Его Святейшеством, кардинал Сальвиати наговорил ему о Бенвенуто вполне заслуженных скверностей и сообщил, что вазу тот так и не принес. Папа пришел в ярость и вызвал мессера Челлини к себе. Бенвенуто, видя, что Его Святейшество стал хуже аспида, решил убраться и на всякий случай принялся оправдывать себя болезнью глаз, которая в то время с ним случилась. Это и спасло мессера Челлини от папского гнева — тот умерил злость и стал говорить мягче. Пользуясь тем, что Его Святейшество дал слабину, Бенвенуто тут же очернил кардинала Сальвиати и обвинил его как в своей болезни, так и в том, что работа с чашей не была окончена. Рассказал мессер Челлини и о том, как кардинал грозил галерами и называл его работу унизительными словами. Неизвестно, рассорил ли Бенвенуто Папу с кардиналом, но произнесенная речь хотя бы позволила ему уйти из дворца подобру-поздорову, поскольку Его Святейшество молодого человека больше не задерживал.

Спустя какое-то время мессер Челлини поправил здоровье, так что смог закончить для Папы не только чашу, но и застежку для ризы, а также продолжил делать чеканы Монетному двору — этого вполне хватило для того, чтобы Его Святейшество вернул ему свое расположение и заплатил сполна.

Из этого видно, как сильно Папа заботился о том, чтобы талантливый молодой человек ни в чем не имел нужды, и какой неблагодарностью платил ему Бенвенуто, досаждая Его Святейшеству многочисленными просьбами и не выказывая признательности за все, что тот для него делал.

Вскоре Папа преставился, и хотя к тому моменту мессер Челлини успел выразить ему почтение, не обошлось и без упреков, которыми Бенвенуто не постеснялся осыпать Его Святейшество в присутствии нескольких человек и тем самым здорово его устыдил.

На том Бенвенуто не угомонился, и в день похорон Папы устроил настоящее кровопролитие, осуществив планы мести по отношению к своему недоброжелателю, папскому ювелиру по имени Помпео. Тот шел по площади в окружении хорошо вооруженной охраны, справедливо опасаясь мессера Челлини, против которого ранее подговаривал Его Святейшество. Мессер Челлини в это время сидел на той же площади с друзьями.

Возможно, по причине особого настроения, а возможно, будучи по натуре нетерпимыми и воинственными, друзья принялись подбивать мессера Челлини осуществить свои грозные планы, говоря ему:
— Дорогой Бенвенуто, вот идет твой враг, и мы готовы тебе помочь с ним расправиться!
На что получили ответ:
— Мне в этом деле помощь не нужна, и я сам расправлюсь с Помпео. Но я сделаю это после, а сейчас не хочу, чтобы пострадали безвинные люди.

Вовсе не в характере Бенвенуто было заботиться о безопасности кого-либо, если его одолевала ярость, и неизвестно, что на самом деле стояло за столь благодушным настроением этого сумасбродного человека, но против подзуживаний своих приятелей он смог устоять и в тот момент на Помпео не бросился. Те, немало разочарованные, что им не удалось поучаствовать в таком интересном деле, как потасовка, и, негодуя из-за Бенвенуто, который, по их предположению, остался на месте исключительно по причине трусости и нерешительности, разошлись, обвиняя его на все лады.

Сам Бенвенуто, который в ином случае, возможно, оставил бы Помпео в живых, заслышав упреки в малодушии, точно осатанел и вознамерился опровергнуть мнение молодых людей о себе. Он отослал последнего из своих друзей, самого близкого, которого звали Альбертаччо дель Бене, и пустился в преследование Помпео.

Ему хватило терпения выследить этого человека, которого он полагал лютым врагом, и дождаться, пока тот ходил по своим делам, все это время будучи окружен охраной.

Когда Помпео выходил от аптекаря, те снова обступили его, но в этот момент выдержке Бенвенуто пришел конец — он выбежал из своего укрытия и бросился на толпу, словно дьявол. Все произошло настолько быстро — молодые люди из охраны ничего не успели сделать. Бенвенуто кинулся на Помпео и, хотя тот пытался защищаться, убил его на месте, нанеся всего два удара. Мессер Челлини пришел в себя, только когда Помпео замертво повалился на мостовую — тут уж ему и стало понятно, что убивать он вовсе не хотел, а просто был страшно зол.

Мессер Челлини приготовился было защищаться от охранников Помпео, но те бросились к жертве, а про убийцу даже не думали. Видя, что на его действия, какие бы ужасные последствия они ни имели, никто не собирается отвечать, Бенвенуто сначала крепко удивился, а после стал размышлять, что же ему теперь делать.

Он побрел по улице, никем не останавливаемый, и нашел убежище в доме одного из друзей. Вскоре там собрались все те, кто ему сочувствовал, и стали держать совет, как поступить.

Кардинал Корнаро, хотя понимал, что поступок Бенвенуто кошмарен, но, признавая за ним бесценный талант, укрыл его во дворце и спас от суда.

Тем временем началась суматоха — родственники и знакомые убитого Помпео, среди которых были влиятельные лица, подали прошение новому Папе с просьбой покарать убийцу. Тот встал на защиту Бенвенуто, чем наверняка вызвал неудовольствие важных синьоров, чего при хорошем стечение обстоятельств могло и не быть.

В конечном счете Бенвенуто был спасен, но из-за него несколько уважаемых людей города рассорились между собой и наверняка гневались не один день.

Был и еще один случай, когда Бенвенуто страшно повздорил с высоким синьором из свиты кардинала Санта Фьоре. Вышло это, как обычно, из-за сущей безделицы, но у мессера Челлини не было нужды в веских причинах, ибо он имел склонность приходить в ярость из-за малости. Он пообещал расправиться со сказанным синьором, и тот, зная его крутой нрав, нажаловался кардиналу.

Сам кардинал, не слишком задумываясь о том, что представляет из себя мессер Челлини, ответил, что лично попробует с ним договориться о мирном исходе дела.

Когда до Бенвенуто донесли эти слова, он как раз пребывал в буйном настроении и держал в руках пищаль. Ненависть его перекинулась на самого кардинала Санта Фьоре, и он поклялся тому отомстить.

Кардинал о том был предупрежден, и в день, когда Бенвенуто захотел было подкараулить его с пищалью, к окну не подходил.

Мессер Челлини, осознавший в это время, что ему не достать кардинала, а с пищалью его уже видели многие люди, сделал вид, что ведет охоту на птицу, гуляющую по крыше, а в доказательство тут же ее пищалью и прибил.

Между тем, когда мессера Челлини схватили и заключили в тюрьму, и помимо обвинения в воровстве папских ценностей предъявили также обвинение в убийстве нескольких человек, он, будто забыв о том, кого и за что убивал, сказал так:

— Если бы на ваши жизни покушались, вы бы тоже стали обороняться. Так же оборонялся и я, когда моей жизни грозила опасность.

Бенвенуто потребовал для себя справедливого суда, делая упор на то, что находится в Риме. Он говорил, что если этот город является престолом Христа, в нем следует искать убежища. Нимало не смущаясь, он упрекнул власти в том, что ему предоставили недостаточно надежное убежище и к тому же обвинили в краже и убийстве.

Речь его была в тот день длинна и содержала такое, отчего присутствующие пришли в изумление — так много разных историй, в том числе и не относящихся к делу, мессер Челлини тогда поведал. Он рассказывал и об осаде Рима, и о всяких случаях с Папой, и о других людях, только бы не упоминать свои убийства.

@темы: Фанфик

---

Название: Берто и Марко совершают одно ограбление за другим, и бегут из города, ограбленные жалуются в управу, и из этого выходит поучительная история
Автор: Nidzigasumi для fandom Borgia: Renaissance 2015
Бета: chinpunkanpun для fandom Borgia: Renaissance 2015
Размер: миди (4060 слов)
Пейринг/Персонажи: жители провинции Палермо
Категория: джен
Жанр: юмор
Рейтинг: G
Канон: история
Краткое содержание: следует из названия.

Случилась как-то в одном из городков провинции Палермо история настолько забавная, что слухи о ней ходили по всей Италии несколько лет, а именно: как два плута, обладающие хитростью поистине дьявольской, так провели местных торговцев, что не только их обокрали, а еще и вызвали страшный скандал, который в итоге все же закончился всеобщим примирением.

Звали этих прохвостов Берто и Марко, а началось с того, что нанялись они на работу к пекарю.

Проработав около двух лет и никак от этого не разбогатев, а напротив, ежедневно получая тумаки, молодые люди решили попытать счастья в другом месте. Но, поскольку хозяин кормил их плохо, почти не платил да к тому же колотил за любую провинность, вид юноши имели жалкий: одежда на них была хуже некуда, а обуви не было вовсе. Они решили, что, пожалуй, в таком виде им не приходится и мечтать о хорошем месте, а потому следует любым образом — пусть даже и не совсем честным — заполучить в карманы хотя бы несколько дукатов.

И вот однажды ночью, собрав все, что было ценного в пекарской лавке, а именно: пряности, миндаль, засахаренные фрукты и даже бочку с опарой — они потащили указанное добро владельцу местной таверны.

Время было позднее, и в ворота им пришлось стучать долго — тем более, делать это надо было тихо, чтобы не перебудить всю округу.

Трактирщик поначалу принялся ругать их на чем свет стоит, но, узнав о намерении молодых людей продать ему товар с большой уступкой, обрадовался, взвесил все, что у них и мелось, и обозначил цену даже выше той, которую ожидали юноши.

Сам трактирщик понял, что скупленное принадлежит пекарю, но сделал вид, будто ничего знать не знает — все равно, как он подумал, пекарь нипочем не догадается, куда девалось его имущество.

Пока он относил опару наверх, молодые люди заприметили большой бочонок с виноградным суслом, стоявший в коридоре.

Берто сказал:

— А не стащить ли нам сусло? Продадим его виноделу.

Марко на это ответил, что сусло стоит непременно стащить, тем более хозяин ничего в темноте не увидит, а пока опомнится и поймет, что сусла нет, они уже успеют обтяпать свои дела.

Вместе они выкатили бочонок на улицу и спрятали в кустах. Хозяин, как ни в чем не бывало, вышел, закрыл за ними ворота и отправился спать.

Юноши, радуясь своей удаче, покатили бочонок по улице, стараясь создавать поменьше грохота, и ближе к утру, в точности перед тем, как весь город должен был проснуться, докатили его до двери винодела, а там сели и отдышались.

Винодел, хоть и был недоволен, что его разбудили, а когда увидел сусло, страшно обрадовался и покатил бочонок прямо в подвал, не успев сговориться о цене. Молодые люди последовали за ним, чтобы он, чего доброго, не обманул их, и пока хозяин впотьмах пристраивал бочонок в углу, заприметили у входа кадушку с молодым сыром.

Не сговариваясь, а только быстро переглянувшись, они тут же ее прихватили и вынесли за ворота, а сами вернулись получить деньги.

И пока винодел рассчитывался, отсыпая из кошелька монеты, они то и дело зажимали рот, чтобы не расхохотаться — такой смешной показалась им проделка с кражей.

Сам винодел подумал — смеются молодые люди над трактирщиком, чью бочку он узнал, но сделал вид, будто видит ее впервые. И когда они ушли, сам нахохотался всласть, представляя, что случится с трактирщиком, когда он, проснувшись, не увидит сусло на привычном месте.

Молодые люди тем временем неслись по дороге, изо всех сил надрывая животы и чуть ли не роняя кадушку. Так, умирая со смеху и постоянно напоминая друг другу: «Осторожнее, Берто, не урони сыр», «Будь внимателен, Марко, вдруг сыр упадет», — дошли до дома молочника.

Тот уже проснулся и спустился в подвал, чтобы перевернуть головки сыров.

Молодые люди как раз и застали его за этим занятием.

Не успев перевернуть все головки, сыродел услышал, как в ворота стучат. Он пошел открывать, сбившись при этом со счета, и решил, что если кто-то отвлекает его не по делу, непременно будет бит. Увидев, однако, что ему принесли полную кадку отменной моцареллы и готовы отдать за небольшие деньги, молочник тут же побежал в дом за деньгами, пока юноши не передумали, а им велел отнести сыр сразу в подвал.

Он узнал хозяина сыра по клейму на кадке, но решил, что дело сладится, и, если не трепать языком, тот ни о чем не догадается.

Что Берто, что Марко, еще не дойдя до подвала, решили непременно прихватить оттуда что-нибудь съестное, отчего давились смехом, не успевая перевести дух.

Надо сказать, им повезло и в этот раз — в подвале обнаружился огромный копченый окорок, который юноши завернули в плащ и успели вынести за двери раньше, чем вышел молочник.

Как только тот рассчитался с ними, они выскочили на улицу, прихватили украденное и, не медля ни секунды, пустились по дороге в Палермо. По пути они догнали почтовый обоз и присоединились к нему, так что дорога у них вышла развеселая.

Когда у них спрашивали, что является причиной, из-за которой они почти непрерывно смеялись, юноши или отмахивались, или рассказывали какую-нибудь историю, не имеющую отношения к их поступкам в провинции.

Прибыв в город, они сытно пообедали в таверне, после чего отправились в порт и нашли торговый корабль, который утром отправлялся в Неаполь. Когда они договаривались с капитаном, тот решил, что, пожалуй, за такой отменный и крупный окорок он согласится взять их с собой и доставить в Неаполь, но потребовал от молодых людей помощи. Те охотно согласились выполнить любую работу, тем более, что деньги остались при них, и больше в Палермо юношей никто не видел.

А наутро после того, как ловкие прохиндеи сумели обмануть и обокрасть столько честных людей, случилось вот что.

Паголо — а именно так звали владельца пекарни, человека, как мы знаем, не вполне щедрого и великодушного, — проснувшись, спустился вниз и не обнаружил там ни своих работников, ни каких бы то ни было продуктов. Быстро сообразив, что его обокрали, он начал страшно ругаться, одновременно подсчитывая возможные убытки.

— Ах, проклятые негодяи! Зачем я нанял их на работу?! — кричал Паголо, размахивая руками. — Нужно было избить обоих до полусмерти, как они того и заслуживали! Как же мне дальше быть, пропала моя пекарня!

На шум сбежались соседи и, узнав, что случилось, принялись проклинать сначала дерзких работников, а потом все на свете, каждый свое — так много шума произвел Паголо. Кое-кто советовал ему пойти в управу, некоторые уговаривали пойти сразу в суд, но сам Паголо решил, что попробует найти хотя бы тесто, потому как в тот день выходило, что он не сможет испечь хлеб и открыть лавку.

Подумав хорошенько, куда бы мерзавцы-работники могли его отнести, он предположил, что, наверное, хозяину таверны.

Оставив в лавке причитающих соседей — красть там все равно было нечего — он со всех ног кинулся туда, где, как ему казалось, он найдет украденные продукты.

Хозяин таверны к тому времени сам обнаружил пропажу в виде виноградного сусла и бушевал ничуть не меньше пекаря, так что, когда тот явился спросить о тесте и пряностях, разговор у них вышел такой — лучше бы им и вовсе в тот день не встречаться.

Вы должны знать, что хозяин таверны был мужчина не совсем приятного сорта и, подумав поначалу, что сусло украли его ученики, хорошенько отходил их палкой по спинам. Но те только охали, стенали и ни в чем не признавались, и тогда Пьетро — так звали хозяина — вспомнил о молодых людях, которые заходили ночью, и понял, что сусло украли они.

Велев ученикам хотя бы напечь хлеба, сам он снаряжался на поиски украденного, перебирая в уме всех, кто мог купить его имущество.

К тому времени, как он повесил на пояс два самых острых ножа и надел плотную куртку, готовясь к возможной драке, в дверях его таверны и появился пекарь Паголо с вопросами о тесте.

Пьетро от этого рассвирепел так, что Боже упаси, и, поскольку захотел скрыть от Паголо, что именно он на самом деле выкупил его продукты, начал гнать его прочь, опасаясь, как бы тот не приметил свою кадку.

Паголо, видя, что того тоже обокрали, немного умерил злость и на всякий случай вышел за двери, продолжая кричать оттуда. Шум привлек прохожих, и каждый пытался выяснить, что же случилось. Когда выяснилось, что у пекаря стащили тесто, а у хозяина таверны — сусло, люди стали хвататься за кошельки, проверяя, все ли на месте у них самих, и все советовали пострадавшим обратиться в управу.

В это время с другого конца улицы прибежал винодел, которого звали Никколо, и тоже поднял шум, уверяя, что какие-то негодяи стащили у него полную кадку отменной моцареллы, приготовленной к празднику, и теперь ему нечего подать гостям, которые должны были собраться в тот же день.

— Совсем я пропал! — кричал он, хватаясь за голову.

Когда же у него пытались спросить, как могло так статься, что из подвала исчезла целая кадка, и кто мог туда проникнуть, он ничего не рассказывал и только причитал еще больше, сильно всех раздражая.

После того, как все выпустили пар, накричавшись вволю, решено было вместе идти в управу и там рассказать, что случилось.

Толпа пошла за ними, поскольку зевакам было интересно, чем все обернется.

Когда все явились в управу, то застали там Джованни — того самого молочника, которому молодые люди продали сыр. О самом сыре молочник не упоминал ни единым словом, и разговор главным образом шел об окороке огромных размеров, который пропал из подвала. Упомянутый окорок был расхвален на все лады, и Джованни чуть ли не рыдал от его пропажи, хватаясь то за голову, то за грудь. Кое-кто из толпы, желая потешиться, сравнил молочника со святым Себастианом — такое мученическое выражение было у того на лице.

Увидев, что, чем больше Джованни страдает, тем усерднее за ним записывают, Паголо, Пьетро и Никколо тоже возвели брови вверх и начали наперебой жаловаться на свои потери. Это привело к тому, что очень быстро все четверо вызвали самые разные чувства в глазах присутствующих, и люди подняли гвалт на всю управу.

— Этих негодяев надо немедля поймать!

— Сколько несчастий они принесли в одну ночь!

— А вдруг завтра они ограбят всех нас!

Но были такие, кто говорил:

— Разве не смешно, что так случилось?

Тем временем писарь со слов страдальцев записал все, что было нужно, им вручили бумагу и велели с ней идти в суд, потому что дело требовало непременного разбирательства, а виновные должны были понести заслуженное наказание.

Сбиры отправились на поиски (и, конечно же, как все мы понимаем, никого не нашли), толпа с Паголо, Пьетро, Никколо и Джованни во главе побежала в судейскую палату, и там они шумели ничуть не меньше, чем в управе, из-за чего ни один из судей почти не имел желания рассматривать их дело, заранее представляя, что они устроят на заседании.

Чем больше им задавали вопросов, тем больше росла суматоха.

Все спрашивали:

— Как теперь быть?

— Что нам делать?

— Как вернуть продукты?

Но тем только досаждали секретарям, капелланам и самим судьям.

Наконец заявления были составлены, и толпа вывалила на улицу к удовольствию всех, кто находился в судейской палате.

Будучи в тот день сильно взволнованными, Паголо, Пьетро, Никколо и Джованни не слишком задумывались о том, где бы могли находиться украденные продукты, поэтому разошлись по домам, ни о чем друг друга не спрашивая.

Судьи, когда остались одни, стали переговариваться между собой, пытаясь сообразить, как могли происходить события.

— Воры украли очень много тяжелых кадок, у них должна была иметься телега, чтобы все перевезти.

Другие задавались вопросом:

— Почему украли именно у этих людей?

Но, поскольку все обворованные не рассказали правды, ничего понять не удалось.

— Они что-то скрывают, — сказал один из судей, имевший опыт в таких делах, и присутствующие с ним согласились.

— Это не к добру.

Тем временем сбиры, отправленные на поиск виновных (им указали, что это, наверное, были именно молодые люди, работавшие у пекаря), обошли все ограбленные дома и не могли взять в толк, как можно было столько добра унести вдвоем. Сами они — а их тоже было двое — сумели поднять и унести только одну бочку, и то пустую.

Они постоянно переглядывались и удивлялись.

— Они не унесли бы столько бочек без телеги, — говорил один.

— Во всем с тобой согласен, — отвечал второй.

Так, пробегав до вечера, они вернулись в управу и там сели думать, что же могло произойти в ту злосчастную ночь.

На следующий день вся провинция только и говорила, как о тяжелой судьбе четверых пострадавших. Кто выражал сочувствие, кто говорил: «Они сами виноваты», — некоторые смеялись, но никто не остался равнодушным, и каждый хотел поскорее узнать, чем закончится история.

Были и такие, кто знал, как скверно пекарь обращался со своими работниками, эти говорили: «Поделом ему, надо было и его самого утопить», — а про себя думали, что, если случайно встретят юношей, которые у него работали и которых теперь во всем обвиняют, то постараются их предупредить.

Через неделю, когда поиски не увенчались успехом, а расследование не продвинулось совсем, Паголо, будучи единственным, кто не покупал краденного и потому не чувствующий за собой вины, с самого утра пришел в управу и сказал так:

— Я думаю, эти негодяи, стащив у меня тесто, отнесли его прямо в таверну и там продали. Наверное, бочка, в которой зрела опара, будет у Пьетро во дворе.

Сбиры и прочие присутствующие переглянулись, решили, что это вполне может быть правдой, но каждый про себя подумал, что, если обыскивать все дома, а не только таверну, будет ужасный скандал. А если к тому же окажется так, что все пострадавшие скупали украденное, то суд будет громким, и потешаться над этим случаем будут даже в Палермо.

Когда Паголо, выговорив все, что было у него на уме, покинул управу, сбиры вооружились, надели доспех и в таком виде отправились в таверну.

Там их встретили почти с распростертыми объятиями, если не считать того, что сразу сообразили, в чем дело, и кинулись прятать бочку. Но, поскольку быстро ее укрыть не удалось, сбиры нашли бочку по описанию пекаря, унесли и наложили печать.

Хозяин таверны был, согласно процедуре, заподозрен в краже, и его привели в участок, а там он, стараясь избежать темницы, тут же признался, что бочку получил от работников пекаря. Пытаясь себя выгородить, он много говорил о том, как сильно Паголо бил парней и как измывался над ними, и вышло, что он сказал правду, но многое заодно прибавил от себя. Он пустился в такое многословие — у всех в итоге отказало разумение, и, хотя суть дела была ясна, писарь еле составил документ.

На следующий день сбиры отправились к виноделу, страшно его перепугали одним своим появлением — он не смог сам с места сдвинуться, когда увидел их в дверях.

Отодвинув его в сторону, сбиры прошли во двор и там сразу же нашли бочонок с клеймом таверны, которую описал им Пьетро.

Никколо, винодела, также повели в участок, и, пока они шли по улице, жители провинции так и не могли понять, что происходит, а именно: является Никколо пострадавшим или обвиняемым.

В управе винодел клялся изо всех сил, что ни в коем случае не крал сусло, даже оторвал пряжку от собственной куртки. Он под присягой готов был подтвердить — бочонок ему продали работники пекаря. Больше всего опасался, что, если молодых людей не найдут, свалят всю вину на него. Под конец он так разошелся — покраснел, вспотел и тем самым стал досаждать всем, кто проводил допрос.

Вызвали писаря, который составил акт, Никколо отпустили, и только он вышел из ворот управы, как давай Бог ноги.

Сбиры, желая к тому времени одного — отделаться от всех четверых как можно быстрее, — направились в дом молочника. Тот впал в беспамятство в момент, когда из его подвала выносили кадку, полную моцареллы, работникам пришлось отпаивать его водой. В участок молочник пришел на трясущихся ногах и так путал слова, что очень быстро довел сбиров до изнеможения.

Один сказал:

— Давай отправим его в темницу, я больше не могу.

Второй ответил:

— Хоть бы его дьявол побрал, отведи сам.

При мысли о том, что ему предстоит провести ночь в темнице, молочник собрал все имевшееся в нем на тот момент мужество и начал говорить складно — секретарь хотя бы смог за ним записать. Джованни, как и остальные, указал на молодых людей, которые продали ему сыр, это и было отмечено в документах.

За Никколо отправили человека, чтобы он смог опознать свою кадку и забрать ее, и, стоило виноделу вновь увидеть в дверях сбира, у него чуть было не оборвалось сердце. Когда тот изложил суть дела, Никколо помчался в участок, обгоняя по дороге верховых, и там, рыдая от счастья, признал сыр своим.

Когда управа опустела, все, кто был там, издали вздохи облегчения и были рады собрать документы, чтобы направить их в суд, который дальше рассматривал бы дело и довел бы его до конца.

Все говорили:

— Наконец это закончится.

— Это невозможно вынести, столько преступлений в один день!

— Помилуй меня, Господи, но я буду рад, если все они попадут в темницу, столько беспокойства доставили!

А в это время все пострадавшие, кроме пекаря, которые ничего не крал, думали только о том, чтобы дело скорее прояснилось в их пользу, иначе они боялись покоя не найти.

Все кляли себя за то, что не спрятали бочонки и кадки, и каждый постоянно повторял:

— Это Божья кара за мою жадность.

Из-за того, что в голове у них были тяжелые мысли и каждый боялся суда, у всех дела валились из рук.

Хозяин таверны пережарил мясо и опрокинул котел с супом в огонь.

Винодел разбил большую бутыль с отменным вином, за которую надеялся выручить несколько дукатов.

Молочник, в очередной раз переворачивая сыры, вдруг закричал и побросал все головки на пол, испортив некоторые из них. На шум прибежали помощники и увели его под руки, а сыры заново залили воском и ровно сложили на полки.

В судейской палате дело тем временем досталось судье, который отличался злонравием и вспыльчивостью, — о том позаботились и сбиры, и другие судьи, поскольку желали проучить всех причастных не только за жадность, но и за поднятую суматоху.

Судья рассмотрел бумаги, полностью вник в дело, и без того представлявшееся ему ясным, и назначил заседание, которого все ждали.

В день заседания он вышел в дурном настроении, и тому было несколько причин.

Сначала обнаружилось, что у него скисло вино, поданное на завтрак, и за это слуги, не проявившие прилежание, были все, как один, избиты.

После оказалось, что новая судейская мантия заляпана чернилами, и теперь ее никто не отстирает. За такую провинность судья обещал извести писаря совсем, подозревая, что чернильные пятна — его рук дело. Слуг он наказал повторно, но к тому времени добрая половина из них успела разбежаться кто куда. Одни прятались на конюшне, вторые отправились на рынок, третьи вышли на улицу, стеная и хватаясь за ушибленные места.

И после всего по дороге в палату упомянутого судью чуть не сбил осел, за которым недосмотрел один из горожан. Судья сумел проявить ловкость и отскочить, но мерзкое животное с ног до головы заляпало его грязью и понеслось дальше, неистово крича во все горло — так, что любой, кто это слышал, проникся отвращением.

Не имея времени выяснять, чей осел ему так ему удружил, и негодуя все больше, судья поднялся и продолжил путь.

Он твердо решил, что придет на заседание вопреки козням судьбы и закроет дело в тот же день.

Когда судья ворвался в ворота палаты, вид у него было такой — все присутствующие подумали, дело добром не кончится.

Пьетро, Никколо, Джованни и даже ни в чем не повинный Паголо, поджидавшие тут же, обмерли и похолодели, и трое из них точно были не рады, что в ту злополучную ночь купили краденые продукты. Никто знал, покинет ли заседание пострадавшим или обвиняемым, поэтому на всякий случай каждый втайне читал молитвы, какие помнил.

Друг на друга они, едва завидев, в каком настроении явился судья, перестали держать зло и, чувствуя, что может случиться великое несчастье, говорили друг другу:

— Дорогой Пьетро, я ведь в темноте и не заметил, что это сусло твое.

А тот отвечал:

— Что ты, Никколо, мне и дела-то никакого не было до сусла, разве я о том заботился? Я с самого начала сожалел, что у тебя пропала моцарелла.

Тут заговорил и Джованни.

— Если бы я только знал, чья это моцарелла, то, не медля ни секунды, взял бы палку и отлупил бы воров. Прости меня, любезный Никколо.

— Будь я проклят, Джованни, если дело в моцарелле. Теперь я могу думать только о том, что всех нас может постигнуть тяжелая участь. Все вы видите, в каком настроении пришел судья, а мы и так опозорены на весь город. Храни нас Господь.

С этими словами они вздохнули и отправились в зал.

Перед тем, как они туда вошли, их встретил пристав и, пожалев, сказал, чтобы все четверо держались предусмотрительно и не вздумали на себя наговорить лишнего, потому как судья страшно зол и, чего доброго, обвинит невиновных.

Окончательно перепуганные, пострадавшие вошли на трясущихся ногах, утирая лбы рукавами, и никто из них не мог слова вымолвить.

Судье, как бы он ни был свиреп в тот день, пришлось взять над собой власть и ободрять их, потому что все четверо совершенно оробели и не могли точно пересказать события.

Самым разговорчивым оказался Паголо, который краденого не покупал, и ему нечего было бояться. Но и он, глядя на остальных, начал опасаться, вдруг и судья посчитает его в чем-нибудь виновным.

Отвечая на вопросы, он сказал, что с утра, придя в пекарню, не обнаружил ни теста, ни работников. О том, что за день до этого он сильно их поколотил, Паголо умолчал, считая, это не имеет отношения к делу. Но не забыл упомянуть про миндаль и засахаренные фрукты, хотя судью это заботило меньше всего.

После слово дали Пьетро, на вопросы он отвечал невпопад, не соглашался с тем, что до этого наговорил сбирам, отчего и судья, и капеллан, и даже писарь стали смотреть на него с премногим недоверием, решили больше ни о чем не спрашивать и велели сесть на место.

Когда поднялся Никколо, у писаря сломалось перо, и он испортил документ, поставив на пергамент огромное чернильное пятно. Раньше, чем означенный Никколо успел что-то сказать, писарь одарил его таким благодушным взглядом — если до этого винодел и помнил слова, то после забыл, как зовут родную мать. Как бы то ни было, а записывать за Никколо было нечего, никто так и не смог вытянуть из него ни единого слова.

Джованни, видя, что другие окончательно ополоумели, собрал всю имеющуюся волю и рассказал, что произошло. Однако он, чувствуя, что решимость держится на волоске и вот-вот его покинет, сделал это чересчур быстро — присутствующие не поняли, что он имеет в виду, начали переспрашивать и получили еще более запутанный ответ, чем у Паголо.

Потеряв терпение и увидев, что толку ни от одного из четверых никакого, судья вызвал сбиров, ожидающих за дверью, и начал спрашивать у них, как все обстояло. К тому времени присутствующие на суде стали изнемогать, поскольку дело затягивалось, поэтому присутствию сбиров обрадовались. Те рассказали так, что стало понятно, и писарь смог записать за ними.

Паголо, Пьетро, Никколо и Джованни сидели ни живы ни мертвы, и каждого из них устроил бы любой исход, только бы поскорее суд закончился и можно было бы убраться.

Судья, потерявший к тому времени последнее терпение, строго на них посмотрев, вынес решение, записал и отдал капитану на оглашение.

Тот с удовольствием зачитал, что трое, кроме Паголо, принуждаются к большим штрафам и выплатам, от чего виновные хотя и стали охать, однако же были рады, что их не наказали того хуже.

И когда все четверо выходили из судебной палаты, то вздыхали от облегчения, хотя им следовало бы держать друг на друга обиду. Вполне удовлетворенные, они направились в таверну Пьетро, и тот обещал им лапшу и каплуна.

А по дороге зашли к Никколо, чтобы захватить вина, и к Джованни за сыром.

Говорили только о том, какие были потери.

— Пропал мой окорок, — говорил молочник, — наверное, его и сроду бы никто не сыскал, зачем я только жаловался в управу?

—Дорогой Джованни, — отвечал Пьетро, — я премного сожалею, что твоя потеря была крупнее, чем у всех нас. Если мне кто-то принесет на продажу окорок, я сразу же пошлю за тобой.

— Верно, Джованни, — сказал Никколо, — жаль, что твой окорок совсем сгинул. Кто же мог его съесть? Наверное, эти бездельники, которые работали у Паголо. Но, может быть, они продали его кому-то. Великие же мы тогда дураки, если пошли в управу. Надо было не ходить, сейчас бы на наши головы не легло столько позора. Среди нас остался только Паголо, кто не опозорен.

И пекарь ответил:

— Если вы считаете, будто моя участь легка, подумайте о том, сколько страха я натерпелся в тот день, когда украли тесто. Я боялся никогда не опомниться от этого. А ведь украли еще и миндаль, и почти все сладости. Я думал, дойду до полного разорения, и придется продать дом.

Надо сказать, в тот вечер в таверне Пьетро собралось много народа — все желали посмотреть на ограбленных торговцев да перемолвиться с ними словом, так что ужин больше напоминал праздник. По крайней мере, сам Пьетро не помнил, чтобы столько людей собиралось у него даже в дни осенней ярмарки. В конце он поднялся и сказал:

— Все вы видите, какими изрядными дураками мы были, отчего никакого добра не вышло, а вышло одно разорение. Впредь никто не должен так поступать, иначе приключится с ними то, что приключилось с нами. Больше я слышать не желаю о всяких окаянствах, и пусть Господь меня накажет, если я еще раз совершу такую гадость, как скупка краденого.

И все его поддержали.

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Название: Микелетто, умирая, исповедует сам себя, и обнаруживает, что грехов на нем не так уж и много.
Автор: Nidzigasumi для fandom Borgia: Renaissance 2015
Бета:  ~Gevion~ fandom Borgia: Renaissance 2015
Размер: драббл (970 слов)
Пейринг/Персонажи: Микелетто Корелья
Категория: джен
Жанр: байка, юмор
Рейтинг: PG-13
Канон: Сериал «Борджиа», Канада-Ирландия-Венгрия
Краткое содержание: следует из названия
Предупреждения/Примечания: Цикл драбблов «Смерть Микелетто»

Преодолевая превратности судьбы, всякий порой забывает о том, во имя кого нам следует жить и кому следует посвящать все благодеяния земного существования. Но человеку, который в основных поступках благонравен, то простительно, ибо за свои грехи он регулярно несет ответ перед господом. А существуют люди настолько погрязшие в окаянстве и злонравии, каким и нескольких добродетельных жизней не хватит, чтобы искупить все сотворенное бесчестье.

Был таким и Микелетто Корелья, о котором дальше пойдет речь.

Означенный Микелетто был в высшей степени скверным и непристойным человеком. Достаточно сказать, что разврат и содомия являлись наименьшими из его грехов, а о больших даже думать страшно. Среди них были многочисленные убийства, в которых Микелетто преуспел более, чем в чем-либо другом — убивал он охотно и с удовольствием, а к вечеру о своих деяниях начисто забывал. Ходи он на исповеди — а этого он не делал никогда, — наверняка бы и не упоминал о своих преступлениях, как будто их не существовало и вовсе.

Он врал и сквернословил, на каждом шагу хулил господа — и словами, и поступками. И не было в его окружении человека, способного сказать о нем что-то хорошее.

Если кто способен представить себе подобное исчадие ада, тот не удивится, что закончил свою жизнь Микелетто Корелья, пройдя только половину жизненного пути, и было бы величайшей несправедливостью, если бы фортуна ему благоприятствовала.

А умереть ему случилось так.

В один из дней, получив плату за свои грязные дела, Микелетто вышел прогуляться и направился в трактир ближе к окраине Рима. В мыслях на тот момент он против обыкновения держал только марсалу и жареного каплуна, то есть пребывал в праздности, а потому не проявил должного усердия, чтобы обезопасить свою жизнь.

Этим воспользовались люди, желавшие положить конец его бесчинствам — и поскольку таких не только в Риме, но и по всей Италии было много, кто именно совершил преступление против Микелетто, впоследствии не выяснилось.

Упомянутые люди вышли против него в одной из подворотен и быстро закололи ножом.

Микелетто, не ожидая такого оборота дел, спохватился и потянулся за оружием только тогда, когда умирая, начал падать. Однако противники его, видя, что опасности он не представляет, убежали по узкому переулку и скрылись в темноте.

Вынужденный прервать прежнее течение мыслей, сам Микелетто сосредоточился теперь только на том, чего не делал никогда в жизни — на необходимости исповедаться.
Надо сказать, человек этот был таким пройдохой, что близость собственной смерти нисколько не испортила ему расположения духа, и с той же легкостью, с какой он думал о каплунах, Микелетто стал думать об исповеди.

Довольно скоро осознав, что вряд ли дождется служителя церкви, он ничуть не огорчился, и в пользу такого хода дел сказал себе, что пожалуй, это к лучшему, а то, чего доброго, священнослужитель, выслушав исповедь такого злонравного человека, каким был Микелетто, сам бы упал замертво рядом, и, чтобы этого не допустить, пришлось бы мессеру Корелья, умирающему, напоследок солживить.

Рассудив, что единственный, кто способен без душевных потрясений выслушать исповедь, полную наигнуснейших признаний, это он сам, Микелетто пришел в воодушевление и принялся исповедовать сам себя, поскольку ничего другого ему не оставалось.

Начал он, как и полагается, с вопроса, когда в последний раз был на исповеди, и тут же ответил, что никогда. Но в оправдание сказал, что не ходил на исповедь по той причине, что не хотел осквернять ни храм божий, ни уши пастыря. Решив, что такой ответ вполне господу подойдет, Микелетто стал исповедоваться дальше.

После он спросил, не случалось ли ему гневить бога прелюбодеяниями. Немного подумав, как бы ему обелить себя, и не найдя никакого разумного объяснения своему пагубному пристрастию, он ответил, что предавался содомии, но вряд ли вызвал при этом гнев божий. Уж скорее господь, который повелел радоваться, был бы вполне доволен, глядя на то, с каким усердием Микелетто себя ублажает.

На вопрос о чревоугодии Микелетто припомнил, что ему приходилось вынужденно голодать, и даже почувствовал себя почти святым за то, что ему не нужно было прощать себе этот грех.

Когда же зашла речь о сребролюбии, которое разъедало его, по счастью, умеренно, Микелетто ощутил, как на него нисходит благословение, и даже попытался отцепить от пояса кошелек с дукатами — настолько непорочным он себе казался в этот момент.

Вопрос о гневе он хотел пропустить, поскольку впопыхах не мог придумать, какие слова сказать господу, что бы тот сию же секунду не отправил его на вечные муки — в те скорбные минуты Микелетто с головой было достаточно и тех мук, которые он испытывал от вражеского ножа. Однако ж, будучи невероятным прохвостом, он выкрутился и тут, сказав, что гнев испытывал только в тех случаях, когда ему случалось убивать, то есть тогда, когда без гнева было совсем не обойтись. Мысленно представив себя на месте господа, Микелетто одобрил такое объяснение и перешел к покаянию за остальные грехи.

Наибольшую тяготу вызвали многочисленные убийства, которым сам молодой человек потерял счет, так что за них проще было нести оправдание как за одно. Микелетто доводилось краем уха слышать, что не всякое убийство считается за грех, и примером того, как священнослужители оправдывают такое преступление, являлись священные походы. Кое-как приравняв свои грехи к таким походам, а себя чуть ли не к благородному крестоносцу, этот шельмец издесь выгородил себя.

Прочие вопросы, такие, как о злословии, мошенничестве и оскорблениях, Микелетто себе задал по той лишь причине, что к тому моменту оставался жив. На них он почти не отвечал, полагая, что по самым отвратительным преступлениям получил прощение и теперь с удовольствием вознесется прямо на небеса, причем сопроводит его туда ни больше ни меньше как сам архангел Михаил.

И если верить кардиналу Чезаре Борджиа, который читал над ним заупокойную, именно так оно и произошло, хотя мало кто в Риме верил, что за таким беспутным человеком может прийти архангел. Но иные считали, что Микелетто Корелья, страшно нагрешив за свою жизнь, возможно, все искупит на небесах благостным поведением.

Но мы думаем, что сам Микелетто, где бы он ни был, ни за что с этой мыслью бы не согласился, и если такого человека все же оставили в раю, то только по милости божьей, а не благодаря его исповеди.

@темы: Фанфик

---

Хулиганцтво и пошлятина

Раньше я всегда щадила психику ПЧей, не рассказывая им о своей теневой стороне пекарского дела.
НО - я участвую в Фандомной Битве, это никак не исправишь. А там есть рейтинговый челлендж - это тоже непоправимо.
И меня никто не спрашивает, какой формы я хочу печь булки - рейтинг есть рейтинг. Посему вот:

Название: Скьячатта по-флорентийски
Автор: Nidzigasumi для fandom Borgia: Renaissance 2015
Форма: кулинария
Категория: джен
Рейтинг: R
Исходники: фотографии пекарей Флоренции
Материалы: мука в.с., дрожжи, вода, оливковое масло, патока, соль, сахарная пудра.
Примечание/Предупреждения: противоанатомическое изображение пениса.
Для голосования: #. fandom Borgia: Renaissance 2015 - "Скьячатта по-флорентийски"

История, рассказанная сыном флорентийского пекаря о том, как войска Чезаре Борджиа окружили город, и что на это ответили пекари Флоренции

Любезные и добрые синьоры!
Пользуясь отсутствием дам, я с удовольствием расскажу вам одну историю, предназначенную исключительно для мужских ушей, но от этого не менее забавную.
Было это в ту пору, когда по всей Тоскане пронесся ужасный слух – под стенами Флоренции стоят войска Чезаре Борджиа, и вот-вот готовы ринутся в атаку. Известие это так напугало простых горожан – никто себе места не находил, только и думал, что о войне. Флоренция находилась в безрадостном настроении, лица у ее жителей стали суровыми, многие готовились к осаде. Но хуже всего – флорентийцы, люди от природы веселые и к унынию не склонные, готовы были пасть духом, и с этим никто ничего не мог поделать.
Тогда хозяин пекарни, где тогда и работал мой отец, приказал замесить тесто на скьячатту, которую вознамерился – и объявил это своим работникам – поднести самому Чезаре Борджиа в качестве подарка от жителей Флоренции. Работники, в том числе и мой добрый отец, ужасно возмутились и начали было буянить, однако хозяин их успокоил, и уверил, что все сладится лучше некуда.
Когда тесто было готово, хозяин вылепил из него то, что каждый мужчина прячет в штанах, разве что размером эта конечность оказался побольше. И тогда работники, увидев, какую шутку он надумал сыграть с Чезаре Борджиа, принялись хохотать до упаду – еле донесли тесто до печи.
После того, как означенная скьячатта испеклась, хозяин пекарни завернул ее в холстину и вынес за ворота, не забыв положить записку, содержание которой благочестивым людям знать не полагается. И если бы я не был благочестивым, я бы сказал, что написано там было вот что: «Завяжи свое хозяйство узлом, Чезаре Борджиа, Флоренцию тебе не поиметь!»
Потом, уже через много лет, мой отец общался с одним из солдат, которые тогда стояли под стенами нашего любимого города. И он рассказал, что гонфалоньер, получив подарок, впал в страшный гнев, изо всех сил бросил скъячатту в угол, до того оторвав от нее то, чего обычно лишены кастраты, и прокричал, что сделает то же с теми, кто его оскорбил.
Теперь всем известно - Чезаре Борджиа не начал войну с Флоренцией, так что выходка хозяина пекарни ничего ему не стоила.


Schiacciata alla fiorentina



Опара:

Мука (здесь сильная, 12% белка) - 250г
Дрожжи сухие (здесь инстантные осмотолерантные SAF-instant Gold) - 8г
Вода - 150г
Брожение 1-1,5часа при комнатной температуре до рост вдвое и появление слабого спиртового аромата



Тесто:
Опара - вся
Мука - 250г
Вода - 100г
Оливковое масло - 50г
Патока - 100г(можно мед, сахар)
Соль - 5г

Тщательно вымешать до получения гладкого теста. ручной замес 20-30 минут
Готовое тесто положить в присыпанную мукой миску, покрыть пленкой и поставить в холодильник до следующего утра. Или оставить бродить при комнатной температуре 1,5-2 часа.


Сформовать и теста заготовку чуть более длинных пропорций, чем требует здравый смысл - тесто будет расти по всему объему.



Оставить на расстойке на 30-40 минут при комнатной температуре.
Выпекать при 180С около 40-45 минут.
Остудить на решетке.


Традиционно скьячатту посыпают сахарной пудрой и делают через трафарет рисунок флорентийской лилии. На данном виде выпечки клейма-то поставить негде, не то что рисунок нанести.
Поэтому здесь она посыпана пудрой и готова к употреблению.


Приятного аппетита!

@темы: хлеб, Сладкое

---

Буччеллато — I Buccellato

Буччеллато — I Buccellato



Буччеллато - сицилийский рождественский торт, имеющий старинную историю.
Его основа - нежное песочное тесто, а внутри находится благоухающая начинка из сухофруктов, орехов и шоколада.
Этот чудесный торт имеет шикарный букет ароматов, состоящий из традиционных рождественских пряностей, рома, лимона, ванили и мёда.

Испечь обязательно!

Рецепт

Тесто
250 гр муки тонкого помола (тип 00 или высший сорт)
100 гр смальца (в случае неприятия смальца можно заменить его сливочным маслом)
100 гр сахара
50 гр вина Марсала- Marsala (можно заменить любым ароматным алкоголем)
25 гр мёда
щепотка соли
цедра одного лимона
ваниль по вкусу

Начинка
150 гр инжира карамелизированного
100 гр миндаля
100 гр орехов и фисташек
100 гр изюма
100 гр шоколада

Сироп для промочки начинки
100 ml вина Марсала
80 гр мёда
цедра апельсина+1 ч.л. смеси из корицы, гвоздики, душистого перца

Как я готовила Буччеллато

1. Замесить тесто из указанных ингредиентов. Получится мягкая, приятная в работе нелипкая масса.

2. Для начинка можно взять любой набор сухофруктов. В мое варианте это было 250г смеси изюма, инжира, фиников, чернослива, кураги и вишни.
Сухофрукты были замочены в смеси темного рома и апельсинового сока - и того, и другого нужно немного, буквально грамм по 15. Можно замочить в одном только роме (или коньяке, ликере). Выдержать как минимум 2-3 часа, лучше сутки или более.



Орехи(смесь миндаля и грецкого ореха - 200г) и шоколад (100граммовая плитка), натертый на крупной терке, я вмешивала позже. На момент, когда тесто было готово, картина имелась следующая:



3. Смешать сухофрукты, орехи, шоколад, пряности, цедру и мёд - начинка готова.

4. Тесто раскатать в пласт диаметром около 35-40см, выложить начинку. Это лучше проделывать сразу на силиконовом коврике или пекарской бумаге, чтобы прямо с ней и переносить в печь.



5. Сформовать буччеллато в форме венца.



6. Поместить в заранее разогретую до 180С духовку, выпекать до готовности (зарумянивания). У меня ушло около 30 минут.

7. Остудить на решетке



8. Когда буччеллато остынет, украсить по своему разумению сахарной пудрой, орехами, цукатами и засахаренными фруктами.
Употребить с удовольствием, забыв про калории и ни в чем себе не отказывая.

запись создана: 17.12.2014 в 00:37

@темы: Жрачка, Сладкое

---

ИТАЛЬЯНСКИЙ ПАСХАЛЬНЫЙ ПИРОГ - LA TORTA PASQUALINA

ИТАЛЬЯНСКИЙ ПАСХАЛЬНЫЙ ПИРОГ - LA TORTA PASQUALINA

Свое происхождение этот пирог ведет из Лигурии, его готовят в Понедельник Ангела, в ознаменование встречи Ангела с женщинами, пришедших к месту захоронения Христа.
Этот праздник называется в Италии Паскветта, а пирог соответственно - Пасквалина.

По традиции Пасквалина должна иметь 33 слоя тончайшего дрожжевого теста по количеству лет Христа. Сейчас для его приготовления понадобится тончайшее тесто фило, которое мало кто может приготовить в домашних условиях - лучше купить. Но если не повезло, не беда, можно раскатать тесто настолько тонко, как это возможно, все равно получится вкусно.
Шпинат раньше использовался свежий, но сейчас допустим отварной (чем мы и воспользуемся).
В Лигурии в начинку добавляют листочки мангольда.
Немаловажный факт - пирог обладает низкой калорийностью (особенно если вы сэкономите на масле и сыре), и поможет проникнуться атмосферой настоящего итальянского праздника.



Рецепт

На форму диаметром 24-28 см

Тесто:
500 г муки + мука для раскатывания теста
2-3 ст. л. оливкового масла + масло для смазывания
около 250-280 мл тёплой воды (Зависит от муки. Чем больше в ней содержание белка, тем больше воды понадобится)
Соль

Начинка:
800-900 замороженного шпината (у меня 2 упаковки)
1-2 ч. л. майорана свежего (у меня 1 ч.л. сушеного)
1 черствая булочка без корок (у меня кусок батона без корки толщиной 6см)
80 г тертого пармезана
100 мл молока
500 г рикотты
50 г сливочного масла
8 куриных яиц (у меня 2 куриных и 6 перепелиных)
1/2 стакана оливкового масла
Соль, черный перец

1. Замесить тесто из муки, тёплой воды, оливкового масла и щепотки соли. В процессе замеса можно оставить тесто минут на 15-20 в покое, потом снова вымесить. Во время простоя клейковина прекрасно развивается, это поможет получить хорошее тесто без усилий. Можно замесить тесто с вечера и оставить в холодильнике. Утром согреть и раскатать.

2. Разделить тесто на 2 неравные части - одна будет донышком, вторая укроет пирог сверху. Каждую часть разделить на 6 равных шариков - это будущие слои теста. оставить отлежаться и в это время заняться начинкой.

3. Булочку размочить в молоке, немного при необходимости отжать, добавить куриный 2 яйца и 2-3 ст.л. пармезана.

4. Для начинки шпинат разморозить (можно на сковородке), отжать, приправить солью, перцем и майораном. Смешать с рикоттой и смесью булочки с яйцом. Начинка готова.

5. Раскатывать большие шарики и по мере готовности складывать стопкой один на один, промазывая оливковым маслом. Образовавшуюся стопку поместить в смазанную маслом форму. Если она недостаточно широка, можно прокатать скалкой всю стопку сразу, но не особо усердствуя - слои теста должны отделяться друг от друга.



6. Включить духовку на 200 °C.

7. По аналогии сделать стопку для покрытия пирога сверху.

8. Уложить начинку в форму.



9. Сделать углубления чайной ложкой. Если получится разместить 6 куриный яиц - превосходно, я с этой задачей не справилась, поэтому использовала перепелиные.
В каждое углубление положить небольшой кусочек сливочного масла и осторожно вылить по одному сырому яйцу, чтобы не повредить желток. Яйца посолить, поперчить и посыпать пармезаном.



10. Закрыть пирог тестом и провести сверху скалкой, чтобы срезать излишки. Края можно фигурно защипать, а сверху проделать дырку для выхода пара.



11. Смазать пирог оливковым маслом, поместить в духовку. У меня ушел 1 час, пока не зарумянится.



Приятного аппетита и вкусных пирогов!

запись создана: 14.04.2015 в 23:35

---

Калач Королей

Калач Королей - традиционная выпечка, которая распространена во Франции. В каждом регионе есть свои особенности приготовления этого калача.
В самой Франции ее украшают сдержанно - мокрым сахаром, который выглядит довольно нарядно на темном, шоколадном фоне поверхности калача.
Испанский вариант украшения гораздо более богатый - калач посыпают орехами, оформляют фруктами (сухими и свежими). В данном случае мы не будем себе ни в чем отказывать и украсим выпечку именно по-испански.




Опара

Мука пшеничная в.с. (содержание белка 12% и более) - 120 гр
Дрожжи свежие прессованные - 3 гр (или сухие 1г)
Молоко цельное - 72 гр
Месить до гладкости.
Дать выбродить 1ч. при комнатной температуре и 15 ч в холодильнике при 4С

Тесто

Опара - вся
Мука пшеничная в.с. (содержание белка 12% и более) - 380 гр
Сахар - 120 гр
Соль - 10 гр
Дрожжи свежие прессованные - 14,5 гр или сухие 5г
Сливочное масло - 100 гр
Яйца куриные - 175 гр (3,5 штуки в тесто и 0,5 штуки на смазку изделия)
Молоко цельное - 8 гр
Апельсиновая (померанцевая) вода - 12,5 гр (я использовала сок апельсина)
Аскорбиновая кислота - 0,05 гр (не использовала)

Опару достать из холодильника, 1-2 часа согреть при комнатной температуре.
Замесить тесто из всех перечисленных ингредиентов. Я пользовалась миксером с насадками для теста.
Поначалу получится следующее:



Оставьте этот неравномерный ком минут на 15-20, чтобы развилась клейковина. Через этот промежуток времени тесто приобретет благопристойный вид и его можно будет вымесить в гладкий шар



Оставьте шар бродить на 160 минут при комнатной температуре.
После этого достаньте и сформуйте.

В принципе, Калач Королей можно сформовать самым простым образом - в виде собственно калача, большого бублика. Европейский способ формировки такой - в центре шара пальцем проделать дырку, и начать раскручивать тесто вокруг оси, пока дырка не станет нужных размеров. Русский способ - раскатать тесто в жгут и соединить концы. Можете использовать любой.
А мы легких путей не ищем, и извратимся с формовкой как полагается.

Я разделила тесто на 9 равных частей.
Одну раскатала в блин, остальные восемь оформила в виде булочек. Предварительная расстойка - 35 минут, после чего все оформлялось так:



Окончательная расстойка в собранном виде 140 минут. После этого я разрезала нижнюю лепешку на восемь частей, и подняла "язычки" наверх.





Перед погружений в духовку смазываем поверхность калача яйцом и украшаем по своему желанию

Отделка
Фрукты, орехи, мокрый сахар и пр.
Чем бы вы ни хотели украсить калач, помните, что некоторые украшения могут высохнуть за время выпечки, и приобрести некрасивый вид - такими украшениями лучше оформлять изделие за 5 минут до готовности или после выемки из духовки. В частности, нежные фрукты (киви, инжир, клубника, малина)не выдержать длительного столкновения с высокой температурой.
В данном случае я использовала домашние апельсиновые цукаты, миндальные лепестки (ими изделие украшалось до погрузки в духовку) и инжир (за 3-5 минут до готовности).

Выпечка 25 мин при +200С
Готовое изделие остужать на решетке.



Вкусной вам выпечки!

запись создана: 09.09.2014 в 20:40

---

Куриный суп Тарлати (Zuppa di pollo del Tarlati)

Куриный суп Тарлати (Zuppa di pollo del Tarlati)

Рецепт этого блюда был посвящен Римскому папе, он был подарен Его Святейшеству Папе Иоанну XXII епископом Гвидо Тарлати (г.Ареццо).
Через какое-то время, уже во Франции, он стал называться 'soupe à la reine' (супом королевы).
Карьера епископа не сложилась,он был отлучен от церкви. Рецепт Куриного супа долго пролежал в забытых уголках библиотеки, и увидел свет только в 16 веке.
Теперь Zuppa di pollo del Tarlati - визитная карточка г.Ареццо, суп назван его именем.




Ингредиенты.
Курица весом 1,5 кг
50 г сливочного масла
50 г муки
1 средняя луковица
1 черешок зеленого сельдерея
1 ч.ложка черного перца горошком
3 гвоздички
2 лавровых листа
100 г густых сливок
Соль.

Сварить из курицы густой бульон.
В процессе варки кроме курицы в бульон закинуть почищенную головку лука, сельдерей, черный перец, соль.
Чтобы сварить прозрачный бульон, необходимо довести воду до кипения, тут же сделать огонь минимальным, снять пену. Варить еще около 1-2 часов, можно оставить курицу остывать в бульоне на ночь.



Курицу вытащить, бульон процедить.
Отделить куриное мясо от костей.
Грудку разобрать на тонкие волокна. Примерно такие:



Остальное мясо прокрутить в блендере до состояния пюре. В средние века мясо толкли в ступке, но нам необязательно так издеваться ни над собой, ни над мясом.
Консистенция должна быть такая:



В кастрюле с толстым дном растопить масло и обжарить на нем муку до светло-орехового цвета, постоянно разбивая комочки вилкой. Консистенция получится вот такая:



Развести смесь бульоном, добавляя его по одному половнику и разбивая вилкой. Итоговая консистенция должна получится такая, чтобы ее удобно было лить.
Развести прокрученное мясо до такой же консистенции бульоном, обе смеси соединить и прогреть примерно 20 минут.
Добавить сливки. После добавления сливок не кипятить.

Куриные волокна обжарить на сливочном масле. У меня это выглядить так:



Куски хлеба немного подсушить в духовке или обжарить в сливочном масле на сковороде.
Сформировать подачу.



Поверхность супа можно посыпать тертым сыром, перцем.
По желанию - корицей, миндальными лепестками.
А если совести совсем нет, то и трюфельным кремом.

Приятного аппетита!

запись создана: 10.05.2015 в 18:02

---

Яйца Орсини

Название: Яйца Орсини
Автор: Nidzigasumi для fandom Borgia: Renaissance 2015
Форма: кулинария
Категория: джен
Рейтинг: G
Исходники: фотографии пекарей
Материалы: батон, яйцо куриное, соль



Яйца Орсини - весьма интересная закуска, которая только с первого раза кажется простой и понятной, а на деле полна коварства.
Все начинается с меренги - белок должен быть консистенции суфле. Кто-нибудь умеет делать суфле? Признаться, пекарь к этому вопросу подходил очень осторожно.
Известно, если белок недопечь - он "упадет", если перепечь - растрескается.
Посему дальнейшая инструкция будет достаточно подробна.

Ставим духовку на 110С, пусть прогревается.

Отделяем белок от желтка.

Взбиваем белок с небольшим количеством соли (щепотка).
Яйца следует взять охлажденными, поначалу взбивать на низких оборотах, и по мере помутнения обороты увеличивать до средне-высоких.
Взбиваем до крепких пиков.



Выкладываем взбитую массу в формочки. Но даже если формочек нет, можно выложить на пекарскую бумагу и придать массе круглую форму, внутри сделать ямку для желтка, но пока его не выкладывать - белок должен хорошо пропечься.



Ставим формочки в разогретую духовку на 25 минут. За это время масса не успеет зарумяниться, но приобретет нежную консистенцию с чуть хрустящей поверхностью.
Открываем духовку, вливаем в углубления желтки и снова закрываем дверцу. Доводим желток до нужной консистенции и вынимаем яйца из духовки.

Обычно яйца Орсини подают на тостах из белого хлеба, но пекарь разошелся, и решил в честь кардинальской мантии подать яйца на кусочках красного хлеба, который испек в форме помидора.



Яйца прекрасно достаются из силиконовых формочек, не липнут.
Формируем подачу.



Приятного аппетита!

И главное - этот рецепт был впервые найден в дневнике французского художника Клода Моне.
Возникает закономерный вопрос - при чем тут кардинал Орсини или хотя бы кто-нибудь из семьи Орсини?
Да кто б его знал.

запись создана: 18.08.2015 в 22:22

---

Лотарингская бриошь



Тесто
Из этого количества получается 2 небольших бриоши или одна относительно крупная.

Мука пшеничная в.с. (чем больше в ней белка, тем лучше. В идеале 14%) - 250 гр
Соль - 5 гр
Сахар - 25 гр
Дрожжи свежие прессованные - 5 гр (если заменяете сухими, берите "SAF-момент" или "SAF - инстант", еще лучше "SAF-инстант-GOLD", и никакие другие, тут все серьезно - 1,7г, это чуть меньше 1/2 ч.л.)
Яйцо куриное - 150 гр (3 средних яйца)
Сливочное масло - 125 гр

Прессованные дрожжи развести в небольшом количестве теплого молока (1-2 ст.л), сухие смешать с мукой.
Перемешать все компоненты, кроме сливочного масла, его ввести в самом конце - это важно.
Смесь получается подозрительной для дрожжевого теста, похожей на тесто для печенья, но пусть это вас не пугает - масла в рецепте 50%, так и должно быть.



Скатайте тесто в шар, оставьте для брожения на 1-2 часа при комнатной температуре, и далее выбраживайте в холодильнике 8-24 часа.
Достаньте тесто, сформуйте бриошь и оставьте в теплом месте 30-32С (около батареи, в духовке с включенной лампочкой или рядом с кружкой кипятка) на 3,5-4,5 часа. Можно прямо на пекарской бумаге.



Тесто должно полностью согреться и расстояться (вырасти в объеме).
Расстаивайте ответственно, попытки срезать угол и загрузить в духовку нерасстоявшуюся бриошь закончатся плачевно - она порвется при выпечке на британский флаг и будет права!

Перед погружением в духовку смазать заготовку яйцом для глянцевого блеска, выпекать 20-25 мин при 220С.

Напоминаю азы выпечки:
Помещать заготовку только в хорошо разогретую духовку!
Остужать на решетке, чтобы не отсыревал низ.
Пока не остынет, не резать!



Когда бриошь остыла, обсыпать сахарной пудрой через трафарет в виде лотарингского креста. Его можно вырезать из целлофанового пакета.

Подается лотарингская бриошь с кремом патисьер, взбитыми сливками и цукатами. Без них она серьезно проигрывает во вкусе.
Крем наливают в тарелку, сверху укладывают бриошь.

Крем патисьер

Молоко - 500 гр
Сахар - 100 гр
Куриные желтки - 80 гр (4шт)
Кукурузный крахмал - 40 гр (или картофельный)
Ваниль - 1 стручок
Цукаты - 100 гр
Перемешать желтки с сахаром и крахмалом, разбавить небольшим количеством (50-100г) молока.
Довести остальное молоко до кипения, аккуратно помешивая, влить яичную смесь и варить 2 мин. Готовый крем остудить.

запись создана: 07.09.2014 в 15:41

---

Итальянский белый хлеб





На один крупный хлеб весом 680г

Мука пшеничная в.с. - 500г
Сухие дрожжи - 3,5-4г (1 ч.л., только дрожжи SAF! Если пользуетесь свежими дрожжами - 10-12г)
Соль - 8г (1 ч.л.)
Вода (50-54С) - 250-350г в зависимости от влагоемкости муки. Как правило мука с большим содержанием белка берет больше воды.

Консистенция теста - средняя или чуть круче среднего, тесто должно быть удобно в работе руками, не липнуть.

Часть муки (225г), соль и дрожжи перемешать, влить горячую (54С) воду и замесить жидкое тесто. Оставить на 5 минут.Взбивать венчиком или вилкой в течение 4 минут, всыпать остальную муку и замесить тесто. Оставить его в покое (для развития клейковины и более удобного замеса до гладкости) на 15-30мин, потом интенсивно вымесить в течение 20мин (это удобно делать руками, но можете воспользоваться миксером с насадками для теста)
Уложить тесто в смазанную маслом посуду объемом 3-4л на брожение в течение 1.5ч при 27-30С, потом обмять и дать выбродить ещё 1 ч. Тесто вырастет до объема 3л.



Достать тесто, отрезать от основного куска 50г - он понадобится для нанесения аппликации.
Основному куску теста придать форму прямоугольника и оставить на предварительную расстойку на 30мин.

Кусок теста для аппликации раскатать в пласт 2мм и поместить в морозильную камеру. Когда тесто застынет, нанести рисунок и вырезать его ножницами. Смочить поверхность водой и обсыпать через сито ржаной или кукурузной мукой (не пшеничной!)



По истечение 30 минут предварительной расстойки сформовать хлеб, скрутив в рулон (или иным образом), защипнуть, смочить водой, приклеить аппликацию и и уложить на расстойку на пекарскую бумагу на 1 час.



Разогреть духовку до 250С, поместить заготовку, налить на раскаленный противень немного воды, чтобы первые 5-15 минут выпечки шел пар. Это необходимо, чтобы поверхность хлеба не надорвалась.
Как только поверхность немного зарумянится, духовку проветрить и снизить температуру до 190С
Выпекать при 190С, общее время выпечки - 45 минут.
Остужать на решетке

Вкусного вам хлеба!

запись создана: 11.09.2014 в 23:26

---

Хлеб с семолиной или дурум/ Pane con farina di semola rimacinata di grano duro от Pie

Хлеб с семолиной или дурум/ Pane con farina di semola rimacinata di grano duro от Piergiorgio Giorilli

Я дважды делала этот хлеб, и он все не получался как надо.
А все почему? Потому что мука дурум (из твердых сортов пшеницы) бывает разная - одна годится именно для выпечки, вторая - для пасты. В Европе это знают, в России нет.
Чем отличается, объясню. В муке для пасты хуже развивается клейковина - и для пасты это благо, тесто проще раскатывать. Однако хлеб из такой муки рассыпчатый, с плохо сформированным мякишем.
Как отличить по пачке - никак. Отличия заметны только по тесту.

картиночега

Сейчас, когда итальянской муки в продаже нет, дурум производит компания "Пудовъ" - желтые пачки по 500г. Написано, что мука для пасты, пельменей и пр. Это брехня - муки чисто хлебная.
Можно ее использовать и для пасты, конечно, но не стоит топить печь ассигнациями.
Ладно, парни, не буду парить мозги. Это просто надо попробовать.




Из ЖЖ Бориса - bvallejo.livejournal.com/

На 1 хлеб весом около 700 гр:
Biga
Мука пшеничная дурум - 250 гр
Вода - 125 гр
Дрожжи свежие прессованные - 2,5 гр
Месить 4 мин на 1-ой скорости
Брожение 14...16 часов при + 17...18С.

Тесто
Biga - вся
Мука пшеничная дурум - 250 гр
Вода - 175 гр
Дрожжи свежие прессованные - 5 гр
Солод белый - 2,5 гр
Соль - 11 гр
Месить:
- 5 мин на 1-ой скорости
- 6 мин на 2-ой скорости
Температура массы после замеса + 26С
Брожение 30...40 мин.
Формовка, окончательная расстойка 50...60 мин.
Выпекать 10 мин с паром при +230С и еще 30...35 мин при +200С без пара.
Перед выпечкой на заготовке сделать крестообразный надрез.

@темы: Жрачка, хлеб

---

Осалена  Анж - Мать Забвения (Предположительно, она меня не любит, но надо проверить)

Поведайте 5 случайных фактов о себе, 4 из них должны быть правдой, 1 - выдумкой. Можете не признаваться, который факт был придуманным, или рассказать, если кто-то об этом спросит. Осалить 5 человек, которых бы вам хотелось узнать поближе.

1. Я не люблю досаждать людям, редко пишу или звоню первая. На меня часто обижаются за невнимание, а на деле я просто исхожу из предпосылки, что не значу для людей слишком много, и у них куча собственных дел.

2. Я могу 2 недели жрать одно и то же - что-то простое и примитивное - и даже не заметить этого.

3. Я гораздо реже обижаюсь на людей, чем они думают. По большом счету мне все пофиг.

4. Я люблю экстремальность и адреналин.

5. Меня мало интересуют сплетни, и мне лениво их распространять. Из-за этого я имею репутацию человека, которому можно доверить тайну.

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра